Том 2. Магизм и единобожие

Обычно в эти дни происходили столкновения рабочих с египетской администрацией. Рабочие требовали, чтобы их отпустили в родные дома для того, чтобы провести праздник в кругу своих, а египетские чиновники обвиняли их в лени и увеличивали нормы работы. Во время этих праздников были нередки мятежи и потасовки. Поэтому египтяне усиливали надзор за рабочими, пленными и рабами.

Однажды среди израильтян распространился слух о неизвестных агитаторах, которые появлялись то на стройках, то среда поселенцев Гесема, призывая народ покинуть «Дом рабства» и идти в пустыню поклониться Богу Авраама, Богу отцов. Люди эти принадлежали к левитам — израильскому племени, тесно связанному с египтянами; у многих из них были египетские имена. Египетским было и имя их вождя Месу, или Моисея, который и внешне был похож на египтянина [383].

Так появляется на исторической арене человек, с именем которого будет связано происхождение ветхозаветной религии.

* * *

Когда мы вчитываемся в древние строки Книги Исхода, в эти безыскусные предания, записанные странным, порой грубоватым языком, то постепенно перед нами начинает вырисовываться яркий и глубоко трагический образ основателя израильской религии. Он стоит особняком среди других мудрецов древности, более всех непонятый, чаще всех получавший за свой подвиг тупую неблагодарность. Ни один из основателей религии не был окружен людьми, в такой степени чуждыми его стремлениям. Если у Будды был Ананда, у Иеремии — Барух или у Сократа — Платон, то у Моисея не было никого. Даже члены его рода, помощники и соратники, оказались, как мы увидим, в основном людьми честолюбивыми, далекими от его идей и веры.

Ни один из основателей религии не был принужден так скоро пойти на компромисс с неподготовленным мышлением своих последователей и делать уступки их предрассудкам и привычкам, как Моисей. Но зато приходится поражаться, с какой удивительной гибкостью, мудростью и выдержкой ведет он дело воспитания народа и руководства им. Читая Пятикнижие без предвзятости, трудно отделаться от странного чувства, что в моральном отношении образ Моисея иногда кажется даже выше образа самого Ягве, Бога Израилева, каким он рисуется в Книге Исхода. Эта иллюзия возникает оттого, что на страницах древних писаний живая фигура благородного и великодушного вождя зачастую сталкивается с тем образом национального Божества, который рисовался детскому воображению пастухов. Поэтому и создается превратное впечатление, будто Моисей более справедлив и добр, чем сам Бог [384].

Но на самом деле именно в общении с открывавшимся ему в горах Владыкой Вселенной черпал еврейский пророк силы для совершения своего непосильного подвига. Замечательно, что во все трудные и критические минуты Моисей не ищет ни у кого поддержки и совета, а обращает свои взоры к небу.

Величайшей трагедией в судьбе этого человека было то, что он не только не встретил понимания и сочувствия у современников, но и в последующих веках с его именем связывались постановления и ритуально-правовой порядок, глубоко ему чуждые. Однако его борьба не пропала даром. Семя духовного, чистого богопочитания, брошенное мощной рукой этого титана на почву, заросшую сорняками, пусть и не скоро, но взошло. Великий Завет, принесенный им с Синая, послужит основанием для религиозного переворота, который направит свой удар против вековых твердынь ритуализма.

История Моисея была записана впервые лишь в Х в. до н. э. Прежде она казалась историкам целиком сотканной из легенд, но впоследствии стало очевидным, что в основных чертах все рассказанное о нем Библией выдерживает яркий свет исторической критики и соответствует тем сведениям, которые принесло изучение древнего Египта [385]. Однако о многом в этой истории нет точных и ясных сведений, многое прошло через призму поэтического предания, в котором трудно выделить конкретные детали.

* * *

Моисей вначале действовал не один. Клан левитов, очевидно, образовал вокруг него преданную дружину. При их поддержке он мог возглавить народное движение и удержать впоследствии власть над непокорными и мятежными израильтянами.

О Моисее и его сподвижниках ходили самые противоречивые слухи. Его самого считали волшебником, некоторые утверждали впоследствии, что он — египетский жрец, отставленный от должности. Библейская традиция говорит о том, что он был воспитан египтянами, и что дочь фараона усыновила его. В этом предании нет ничего невероятного. У Рамсеса был большой гарем; известно, что одну из царевен звали Бент-Анат. Это семитическое имя, и, возможно, мать ее была родом из Палестины. Поэтому она вполне могла принять участие в судьбе еврейского мальчика.