Том 2. Машина времени

Фрукты, судя по всему, были их единственной пищей. Эти люди далекого будущего были строгими вегетарианцами, и на некоторое время мне пришлось сделаться таким же травоядным, несмотря на потребность в мясе. Впоследствии я выяснил, что лошади, коровы, овцы, собаки к тому времени разделили печальную судьбу ихтиозавров, полностью исчезнув. Однако плоды были просто восхитительны, в особенности один вид, который, по-видимому, созрел как раз во время моего пребывания в будущем, — с мучнистой мякотью, заключенной в трехгранную скорлупу, и именно он стал моей основной пищей. Я был поражен видом удивительных плодов и странных цветов, но лишь позднее понял, откуда они здесь берутся.

Итак, это был мой первый обед в далеком будущем. Слегка утолив голод, я решил сделать смелую попытку научиться языку этих людей. Понятно, что это было необходимо. Плоды показались мне подходящим предметом для того, чтобы начать с них изучать язык, и, взяв один из них, я попробовал объясниться при помощи вопросительных звуков и жестов. Оказалось, что это очень трудно — заставить их понимать себя. Сначала все мои слова и жесты вызывали изумленные взгляды и взрывы смеха, но вдруг одно маленькое белокурое существо вроде бы поняло мои намерения и несколько раз повторило какое-то слово. Все принялись болтать и перешептываться, а потом вместе начали весело обучать меня своему языку. Однако мои первые попытки повторить их короткие слова вызывали только новые взрывы веселья. Несмотря на то, что я брал у них уроки, я все-таки ощущал себя школьным учителем среди детей. Скоро я уже знал десятка два существительных, затем дошел до указательных местоимений и даже до глагола «есть». Но это была трудная работа, быстро наскучившая маленьким существам, и я почувствовал, что они уже избегают моих вопросов. Поэтому пришлось брать уроки понемногу и только тогда, когда мои новые знакомые сами этого хотели. Удавалось это не так уж часто — я никогда не встречал таких беспечных и быстро утомляющихся людей.

Больше всего меня здесь поразило полное отсутствие у людей интереса к чему бы то ни было. Они, словно дети, подбегали ко мне с криками изумления, но потом, быстро осмотрев, уходили в поисках какой-нибудь новой игрушки. Когда обед и одновременно первый урок языка закончились, я впервые заметил, что почти все, кто окружал меня в начале, уже ушли. И, как ни странно, я быстро почувствовал, что и мне эти малыши совершенно не интересны. Как только я перестал чувствовать себя голодным, я снова вышел на яркий солнечный свет. По пути я всюду встречал множество этих маленьких людей будущего, которые какое-то время следовали за мной, смеясь и переговариваясь, а потом, потеряв интерес, предоставляли меня самому себе.

Когда я вышел из зала, снаружи уже царила вечерняя тишина, и все вокруг было окрашено теплыми лучами заходящего солнца. Сначала пейзаж показался мне странным. Все здесь так сильно отличалось от того мира, который я знал, даже цветы. Огромное здание, из которого я вышел, стояло на склоне речной долины, но Темза как минимум на милю передвинулась со своего теперешнего русла. Я решил добраться до вершины холма, лежавшего от меня на расстоянии примерно полутора миль, чтобы с его высоты поглядеть на нашу планету в восемьсот две тысячи семьсот первом году нашей эры. Именно такую дату показывала стрелка на циферблате моей Машины.

По пути я пытался найти хоть какое-нибудь объяснение тому состоянию гибнущего великолепия, в котором я нашел мир, — ведь это была, несомненно, гибель. Немного выше, на холме, я увидел груды гранита, скрепленные полосами алюминия, гигантский лабиринт отвесных стен и кучи расколовшихся на мелкие куски камней, между которыми росли удивительно красивые растения, похожие на крапиву, но их листья были окрашены в чудесный коричневый цвет и не были жгучими. Это оказались руины какого-то огромного здания непонятного предназначения. Здесь мне предстояло пережить весьма своеобразный опыт и сделать одно странное открытие, но об этом я вам расскажу потом — а сейчас все по порядку.

Я присел на склоне холма, чтобы немного отдохнуть, и, оглядевшись, заметил, что совсем не видно маленьких домов. По-видимому, частные дома и частное домашнее хозяйство просто исчезли. То тут, то там среди зелени виднелись огромные здания, похожие на дворцы, — но ни одного домика или коттеджа, которые так характерны для современного английского пейзажа.

«Коммунизм», — подумал я.