Том 2. Машины и волки

Но в осенний мясоед было венчание. Венчались в поселке невесты. Андрей с Марией приехали на венчание. Николай был в лаковых сапогах и в сюртуке. Невесту подружки украсили фатой, и долго прикалывали ей флердоранж, цветы померанца. В церкви пел хор, невеста ступила первой на коврик. – И после венчания, в октябрьских сумерках и грязях, когда молодые ехали в фаэтоне из церкви домой, возмущенно и с ненавистью сказала молодая жена, – сказала, утвердила, спросила – о том, что дочь Марии – Мария – обоих их крестная дочь – есть дочь Николая, – что в дни, когда в прошлом году Андрей уходил в море, Мария любовничала с Николаем. Николай – в этот торжественный час, в слякотной ночи – клялся и божился в том, что все это выдумки. Молодая жена сказала, что знает она об этом от самой Марии, – что Мария поклялась ей, – и молодая жена кричала о том, что она не поедет на пир, что она всем расскажет об этом. Фаэтон степью вез их в поселок, где жил и родился Николай, свадебный пир был в кофейне, – и Николай долго путал возницу, гоняя его по степи, чтоб расстоянием и временем успокоить молодую жену, чтоб рассказать ей чистую правду обо всем, что было год назад, – чтобы – вот, в новых лаковых сапогах, в сюртуке, в новом картузике, с величайшей торжественностью на сердце – недоумевать, не понимать, негодовать, потеть от несуразицы.

Свадебный пир был в кофейне. Фаэтон с молодыми очень опоздал. Молодых встретили па пороге со стаканами вина. Николаю стакан передала Мария. Молодой жене стакан передал Андрей, муж Марии. И Андрей поцеловался с Николаем, и, целуясь, Андрей задержал свои губы у щеки Николая, и тихо сказал:

– Николай, ты мне – брат. И я тебе – брат!

IV

Потом пошли годы. Ветры дули с моря, ветры дули в море. Люди ходили на бригах, трембаках и барках в синее море, в делах и трудах, за фрахтами, за правом на жизнь, – за тою синью, которой так много в морях, сини неба, сини воды, сини гор – сини времени. Андрею и Николаю в руки шли удачи, они сдавали на капитанов дальнего плавания и командовали теперь паровыми пароходами, водили пароходы на Дальний Восток, в Америку, заходили за углем на Ямайку и в порт Кардиф, – дома у них жили жены и росли хорошие дети. Так шли годы, десяток лет: в человеческом времени идут рождения, свадьбы, смерти.

И тогда умерла Мария. И муж Андрей, и друг Николай несли гроб до могилы. Николай – теперь давно уже Николай Евграфович – ел у Андрея, который так же давно стал Андреем Ивановичем, – ел кутью, подливал Андрею водки, пил сам и сиротливо думал о смерти и о несуразности этой кутьи. Вечером гости разошлись. Андрей и Николай – Андрей Иванович и Николай Евграфович – сидели в детской, непривычно укладывали детей, кормили их на сон и усаживали неумело на горшочек.

Андрей Иванович сказал:

– Коля, ты поухаживай за Маней.

И Николай Евграфович сел над постелькой Марии.

Потом была нехорошая, пустая в доме ночь. Николай не ушел от Андрея. Они вышли на улицу и сели на крыльцо. Молчали. Ночь была черна, и не лаяли даже овчарки. Андрей вынес на крыльцо бутыль вина. Выпили. Молчали.

Тогда заговорил Андрей.

– Десять лет прошло, как я хочу поговорить с тобой об одном деле, и не говорил, потому что ты не заговорил со мною об этом, а я знаю, что ты не сделаешь мне зла. Правда, что Мария – твоя дочь? – Мне об этом говорила жена. Я тогда пришел с моря, и она сказала мне об этом, и я тогда решил, что, раз так случилось, потерянного не вернешь. Я тебя должен был убить, но убить тебя я не могу. Я простил это тебе и Марии, и я никому об этом не сказал. Я только теперь заговорил об этом, первый раз. Расскажи мне все, – сказал Андрей.

И Николай горячо стал рассказывать правду, все, что было, – о том, что ничего не было у него с Марией, что никак не грешен он против друга и его жены. – Ночь была черна, не выли даже овчарки, не шумело даже море. И два человека, два друга говорили на крылечке о странностях бытия, о человеческой любви, о невозвратностях, – о той женщине, о той прекрасной женщине, которую сегодня зарыли в землю и которую в час их разговора начали уже есть черви.

– Должно быть, она любила тебя, – сказал Андрей.

– С тех пор я ни разу не говорил с ней об этом, – ответил Николай. – Последний раз я поминал об этом в день моей свадьбы, потому что она то же самое, что сказала тебе, сказала моей жене, в день нашего венчания. Что это значит?

– Должно быть, она любила тебя, – повторил Андрей.

– Тогда той ночью она сказала мне, – сказал Николай, – что она никогда не забудет меня и сделает так, что я тоже никогда не забуду той ночи, – но с тех пор она никогда не говорила со мной о любви.

– Она любила тебя! – сказал Андрей.

Была черная ночь. Они сидели на крылечке. Они пили вино и говорили о непонятном в мире. Не шумело даже море.

V