Том 2. Нервные люди. Рассказы и фельетоны, 1925–1930

Вот построят, а после на нас взоры кидают, дескать, что мы скажем и какой научный совет дадим. А чего мы можем сказать? Единственно — планету надо повернуть так, чтоб южное солнце засияло на стенках фасада этого туберкулезного санатория. К сожалению, наша молодая наука и советская общественность не достигли еще такой высоты развития. И приходится мириться с грустной действительностью.

Вот чего, ребятишки. Дело прошлое. Туберкулезных вы действительно не посылайте в этот санаторий. А устройте, для примеру, диспансер для алкоголиков, если же алкоголики сопьются в этой грустной местности, то устройте в этом здании хотя бы Институт изучения мозга престарелых вятских строителей.

Засим позвольте пожать ваши ручки. И пожелать более приличного санатория.

[Грустно] [72]

А грустно все-таки жить на станции Зашеек! Маловато на этой станции культурно-просветительных учреждений. А которые и имеются, те слабо и не по последнему слову техники оборудованы. Ну взять хотя бы, для примеру, баню. Тамошняя банька, прямо скажем, не освещается. То есть, другими словами, в ней нету никакого освещения.

Которые граждане могут словчиться на дневное мытье, тем, конечно, туда-сюда. А которые не прогуливают, тем форменное неудобство. Тем мыться приходится, прямо скажем, в потемках. Другими словами, в полной и непроглядной темноте.

А в темноте мало интереса мыться. Не видно, за что хвататься. Думаешь, например, это мочалка, а это, может быть, у твоего соседа английская прическа. А за это сосед может смело морду наколотить. А за что же, товарищи, морду колотить, ежели в потемках не видать, за что хвататься?

Кроме всего прочего, в темноте обжечься можно. Опять же насчет одежи и обуви. Может, заместо своего коверкота какую-нибудь неинтересную дерюгу наденешь. Или не свои джимми.

А только мы этим несчастным жителям ничем помочь не можем. Даже на моральную поддержку пущай они не рассчитывают.

Единственное чего — это, может, предложить вниманию заведывающего банькой полный набор световых эффектов. То есть как и чем можно воспользоваться, чтобы осветить вверенное ему научно-культурное учреждение.

Конечно, лучше всего электрический свет, но ежели его нету, тогда надо на что-нибудь решиться.

Подумайте. И не допущайте своих граждан мыться в потемках. Это ослабляет дух и понижает характер.

Руководство для начинающих наблюдателей

Которые жильцы неопределенных занятий, тем определенно теперь худо. Про них даже в газетах сказано:

При исчислении квартплаты с этой категории съемщиков необходимо исходить из наблюдений за образом их жизни.

Одним словом, эта отпетая категория людей, видимо, допрыгалась. А только, между прочим, наблюдение — дело крайне умственное. Нельзя с кондачка решать, как и чего. Надо подходить психологически, чтоб, знаете, не впасть в ошибку. Даем для примеру такие житейские неувязки.

Подъехал, предположим, наблюдаемый жилец на извозчике. «Эге, — думает управдом, — на извозчиках катается! Сейчас пойду обложу твою богатую личность». А между тем жилец, может быть, серьезно захворавши. Может, у него, я извиняюсь, живот схватило или что-нибудь другое, и он поторопился подъехать. И, может, он плачет, а извозчика нанимает.

Или, предположим, такой мелкий бытовой случай. Вернулся домой наш наблюдаемый жилец поздновато. Ну скажем, в час ночи. Управдом думает: «Ага, треплется по разным веселым местам и ведет легкую ночную жизнь...» А между тем наш жилец как раз, может быть, наоборот. Может, он, я извиняюсь, дрова рубил или на улице пел и тем самым зарабатывал.

Или, скажем, такое положение. Идет наш голубчик жилец под мухой. Одним словом, выпивши. Управдом думает: «Ого, вкапался, молодой человек. Обложим, как богатого». А, может, этот человек, уважаемые товарищи, набрался с горя! Может, он горюет, что за ним наблюдают. Может быть, он через это пьет. Это понимать надо!

Тоже и наоборот. Скажем, одевается наш жилец бедно. И через это управдом ему сочувствует и берет с его души по копейке за сажень. А, может, как раз у этого фрукта делишки неплохие, и, может, в его ватнике шестьдесят целковых зашито или серебряная ложка. Это все понимать надо.

«Пушка» — Пушкину

Опять Пушкин. Вот беспокойная личность. То у него шляпу с памятника слямзили, то мебель из заповедника украли, то годовщину недавно справляли. А теперь опять не слава богу. Фонари у памятника прохожих беспокоят. Обжигают.

Дело, знаете, происходит в Москве. На Тверском бульваре.

Газета пишет, что там один из четырех «фонарей неисправен — вечером к нему невозможно прикоснуться без риска получить хорошую памятку в результате удара током».

Это грубо! Это что же получается? Это, значит, уж коло памятника нашего славного поэта не пройди. И это называется культурная революция! Мило.