Том 2. Невинный. Сон весеннего утра. Сон осеннего вечера. Мертвый город. Джоконда. Новеллы

Сильвия Сетталаостановилась, как бы окоченев от ожидания, с лицом, обращенным к двери, со взглядом, устремленным в одну точку. В глубокой тишине отчетливо слышен скрип ключа, которым отпирают дверь. Ожидающая не меняет своей позы. Чья-то рука поднимает портьеру. ВходитДжоконда Дианти, закрывая за собой дверь. Сначала она не замечает соперницы, так как входит из света в полумрак и густая вуаль закрывает все ее лицо. При видеСильвииона останавливается с подавленным криком. Несколько мгновений обе женщины стоят лицом к лицу, не произнося ни слова.

Сильвия(чистым и твердым, но лишенным негодования или угрозы, голосом).Я — Сильвия Сеттала.

Ее соперница молчит, продолжая закрываться вуалью. Молчание.

Джоконда(глухим голосом).Разве вы не знаете?

Сильвия(продолжая быть сдержанной).Я знаю одно — что вы вошли сюда, как в собственный дом. Вы застали меня здесь такой же спокойной, как если бы я также была у себя дома. Стало быть, одна из нас присваивает себе права другой, одна из нас просто врывается в чужое. Кто же? (Молчание.)Может быть, я?

Джоконда(продолжая оставаться под вуалью, прежним глухим голосом, как бы стараясь смягчить свою смелость).Может быть.

Сильвия становится еще бледнее и несколько пошатывается, словно от внутреннего удара.

Сильвия (собравшись с силами, дрожа от негодования).Отлично… есть женщина, которая очень низкой приманкой завлекла в свою сеть одного человека, она отняла его у домашнего мира, у величия искусства, у благородства грез, которые он лелеял долгие годы, в расцвете своих сил, она довела его до тревожного и острого исступления, в котором он утратил всякое чувство доброты и справедливости, эта женщина подвергла его мучениям более тяжелым, чем могла когда-нибудь изобрести жестокость больного скукой палача, постоянно поддерживая в его крови пламя неистовой лихорадки, она истощила и иссушила его, она сделала для него невыносимой жизнь, дала ему оружие в руки и толкнула на самоубийство, она же, наконец, знала, что он умирает с каждым днем на далеком ложе, у которого происходила беспрерывная борьба со смертью. Эта женщина не знала ни угрызений совести, ни жалости, ни стыда, — больше: она вернулась в злополучный дом прежде, чем успели смыть пролитую кровь, вернулась туда в надежде снова привлечь добычу, снова поджидая ее в засаде, взвешивая один за другим эффекты своей наглости и своего упорства, предвкушая наслаждение новым разрушением. Есть женщина, которая все это сделала, которая сказала: «Сильная и благородная жизнь свободно цвела на свете, я ухватилась за нее, согнула, придавила к земле и затем срубила одним ударом. Я думала, что она мной уничтожена навсегда. И что же? Эта жизнь начинает снова зеленеть, выпрямляется, поднимается, может расцвести снова! И что же? Вокруг нее закрываются раны, мука затихает, воскресает надежда, может заликовать радость!.. Разве я потерплю такую обиду? Неужели я позволю так шутить с собой? Нет! Я начну все сначала, попытаюсь снова, прибегну ко всем средствам сопротивления, буду безжалостна». Есть такая женщина, она дала себе это обещание, вооружилась своей решимостью, как секирой, и готова наносить новые удары с улыбкой на устах. Вы ее не узнаете? Она вошла сюда с закрытым лицом, заговорила глухим голосом, произнесла вот сейчас леденящее душу слово, рассчитывая, как всегда, на свою наглость и на снисхождение со стороны других. Вы ее узнаете?

Джоконда(не меняя тона).Та, которую я знаю, не такая. Она говорит глухим голосом только потому, что стоит перед вами опечаленная. Она уважает великую и скорбную любовь, которой вы живете, она удивляется силе, воодушевляющей вас. Когда вы говорили, она отлично понимала, что только для утешения в невыразимом отчаянии ваши слова нарисовали образ, так бесконечно отличающийся от действительности. Неумолимого в ней нет ничего, она сама повинуется могуществу, которое оказывается безжалостным.

Сильвия(с горечью, с гордостью).Я знаю, что вы искусны во всех видах красноречия.