Том 2. Пламенный круг. Лазурные горы

Разбудил меня рано твой голос, о Брама!
   Я прошла по росистым лугам,
Поднялась по ступеням высокого храма
   И целую священный Лингам.

   Он возложен на ткани узорной,
   Покрывающей древний алтарь.
   Стережёт его голый и чёрный,
   Диадемой увенчанный царь.

На священном Лингаме ярка позолота,
   Сам он чёрен, громаден и прям…
Я закрою Лингам закрасневшимся лотосом,
   Напою ароматами храм.

   Алтарю, покрывалу, Лингаму
   Я открою, что сладко люблю.
   Вместе Шиву, и Вишну, и Браму я
   Ароматной мольбой умолю.

«Насытив очи наготою…»

Насытив очи наготою
Эфирных и бесстрастных тел,
Земною страстной красотою
Я воплотиться захотел.

Тогда мне дали имя Фрины,
И в обаяньи нежных сил
Я восхитил мои Афины
И тело в волны погрузил.

Невинность гимны мне слагала,
Порок стыдился наготы,
И напоил он ядом жало
В пыли ползущей клеветы.

Мне казнь жестокая грозила,
Меня злословила молва,
Но злость в победу превратила
Живая сила божества.

Когда отравленное слово
В меня метал мой грозный враг,
Узрел внезапно без покрова
Мою красу ареопаг.

Затмилось злобное гоненье,
Хула свиваясь умерла,
И было – старцев поклоненье,
Восторг бесстрастный и хвала.

«Нерон сказал богам державным…»

Нерон сказал богам державным:
«Мы торжествуем и царим!»
И под ярмом его бесславным
Клонился долго гордый Рим.

Таил я замысел кровавый.
Час исполнения настал, –
И отточил я мой лукавый,
Мой беспощадно-злой кинжал.

В сияньи цесарского трона,
Под диадемой золотой,
Я видел тусклый лик Нерона,
Я встретил взор его пустой.

Кинжал в руке моей сжимая,
Я не был робок, не был слаб, –
Но ликовала воля злая,
Меня схватил Неронов раб.

Смолою облит, на потеху
Безумных буду я сожжён.
Внимай бессмысленному смеху
И веселися, злой Нерон!

Нюренбергский палач