Том 2. Поэзоантракт

На «Сказках Гофмана», зимою,
Я был невольно потрясен
И больно уязвлен толпою,
Нарушившей чаруйный сон:

Когда в конце второго акта

Злодей Олимпию разбил,
Олимпию, — как символ такта, —
Чью душу Гофман полюбил,

И Гофман закричал от муки

(Ведь он мечту свою терял!) —
Нежданные метнулись звуки:
Вульгарно зал захохотал!..

Я побледнел. Мне больно стало

И стыдно, стыдно за толпу:
Она над драмой хохотала,
Как над каким-то «ки-ка-пу»…

И я не знал, куда мне деться

От острой боли и стыда,
И погрузился в интермеццо
Пред пятым актом — навсегда.

«Кармен»

Кармен! какая в ней бравада!
Вулкан оркестра! Луч во тьме!
О, Гвадиана! О, Гренада!
О, Жорж Бизэ! О, Меримэ!

Кокетливая хабанера,

И пламя пляски на столе,
Навахи, тальмы и сомбреро,
И Аликант в цветном стекле!..

Застенчивая Микаэла

И бесшабашный Дон-Хозэ…
О ты, певучая новелла!
О Меримэ! О, Жорж Бизэ!

И он, бравурный Эскамильо,

Восторженный торреадор;
И ты, гитанная Севилья,
И контрабанда в сердце гор…

Кармен! И вот — Медея Фигнер,

И Зигрид Арнольдсон, и Гай…
Пускай навеки май их сгинул, —
Но он ведь был, их звучный май!

Пусть время тленно, и сквозь сито

Его просеяны лета, —
Она бессмертна, Карменсита,
И несказанно золота!

Дюма и Верди

Дюма и Верди воедино
Слились, как два родных ручья.
Блистает солнце. Тает льдина.
Чья драма? музыка к ней чья?

Она дороже амулета

И для души, и для ума.
О, Маргарита — Виолетта,
В тебе и Верди, и Дюма!

Душа элегией объята,

В ней музыкальное саше:
То вкрадчивая Травиата,
Прильнувшая к моей душе.

Элементарна? Устарела?

Сладка? опошлена? бледна?
Но раз душа на ней горела,
Она душе моей родна!

Наивны сморщенные книги

Прадедушек, но аромат,
Как бы ни спорил Каратыгин,
Неподражаемый хранят.

Он, кстати, как-то в разговоре,

Пусть — полном едкого ума,
Поверг меня в большое горе,
Назвав «водицею»… Тома!

Амбруаз Тома

Тома, который… Что иное
Сказать о нем, как не — Тома!..
Кто онебесил все земное
И кто — поэзия сама!

Тома — «водица»!.. Как хотите,

Подсуден даже модернист,
Сказавший, — вы меня простите, —
Что композитор… «водянист»!..

Тома, озвучивший Миньону,

Созданье Гетевской мечты,
Кому весь мир воздал корону
За звуки чистой красоты!

Каким жемчужно быть чурбаном,

Бездушным, черствым и сухим,
И непробивным барабаном,
И просто гадким и плохим,

Чтобы назвать «Миньону» «нотным

Кваском», ее не ощутив
И не поняв, о чем поет нам
За лейтмотивом лейтмотив!

О чем поет?