Том 2. Проза 1912-1915

— Знаю. Я даже думаю, что могу вам сказать, потому что все равно завтра, послезавтра сам Дмитрий Алексеевич это объявил бы. Он женится.

— На Елене Александровне?

— Да что вы, Лаврик! я же сказал, что эта перемена к лучшему. Он женится на очень хорошей и обыкновенной девушке из их круга, к которой не питает никаких романических чувств, он делает это для того, чтобы успокоить мать и, отчасти, чтобы успокоить себя, и, по-моему, поступает, как следует. Это его ни в чем другом нисколько не изменит.

— Ну, как уж там не изменит? наверное, изменит. Вот и вы, Виктор Павлович, женитесь.

— Нет, уж я-то, пожалуй, не женюсь.

— А скажите, Лаврик, вас так встревожило мое известие, разве вы все еще ревнуете эту даму?

— Нет, я совсем не потому.

— Что же, вы Дмитрия Алексеевича ревнуете?

— Нет, я просто так. Это слишком бы напоминало прошлое, которого помнить я не хочу, и потом, тогда Дмитрий Алексеевич действительно изменился бы, — помолчав, Лаврик продолжал: — а мы с дядей как какие-то цыгане: вот он выздоровеет, поедем в Лондон, потом будем менять квартиру, никто с нами жить не хочет.

— Вы просто прибедниваетесь, и зачем вам нужно, чтобы с вами еще кто-то жил? Вы сами говорите, что вы теперь радостны, и Орест Германович, хотя, может быть, по-другому, будет счастлив, в этом я уверен, а что касается того, что мы цыгане, так вы же знаете, что мы всегда в пути и что кто останавливается, тот гибнет. И не в таком пути, как Елена Александровна или знакомая нам Полина (они мечутся, как угорелые зайцы в загородке, и, в сущности, остаются на той же площадке), а мы идем прямым путем вперед, хотя бы и медленно.

— Да, да, — сказал мистер Сток, незаметно вошедший в комнату, — и в пути нужно иметь как можно меньше багажа. У всякого есть свой чемоданчик, только счастливцы идут с пустыми руками, и наш друг Дмитрий Алексеевич очень разумно поступает, что вместо нескольких неудобных чемоданов берет с собой легкую сумочку.

— Откуда вы явились, мистер Сток? — сказал Лаврик, подымаясь со стула.

— Я? Очень просто, явился из своей квартиры, но вы здесь, очевидно, так заговорились, что не слышали моего звонка, и впустил меня Лаврентьев, он же послал и за вами, так как ваш дядя проснулся и ждет вас.

— А вы, значит, знаете, что Дмитрий Алексеевич женится? — Я вам могу сказать еще одну новость, что в Лондон поеду и я тоже, и потом мы вместе снимем квартиру. Я уже переговорил с вашим дядюшкой.

— Ах, мистер Сток, какой вы милый человек! Я только что говорил об этом.

— Вам, наверное, очень хотелось этого?

— Очень.

— Что же удивительного, что ваше желание исполняется?

Когда уже все трое уходили, Лаврик задержал Фортова и сказал тихо:

— Что я вам хочу сказать, Виктор Павлович…

— В чем дело?

— Конечно, это, может быть, очень хорошо для Дмитрия Алексеевича, что он женится, но вы покуда подождите… ну еще лет десять, обещайте мне, если меня хоть немного любите.

— Я вас очень люблю, Лаврик, и охотно дам это обещание, тем более что я вовсе не собираюсь этого делать.

Когда Лаврик вошел в комнату своего дяди, тот не спал, но тем не менее не заметил прихода своего племянника. Посидев несколько секунд молча, Лаврик спросил:

— О чем вы думаете?

Орест Германович не испугался, не удивился и ответил совсем просто, даже не переводя глаз на собеседника:

— О многих вещах. Главным образом о нашем путешествии.

— Вам Андрей Иванович сказывал, что он тоже поедет с нами?

— Да. Он мне все рассказал. И то, что Дмитрий Алексеевич женится, и то, что он едет с нами и предлагает осенью вместе снять квартиру.

— Это все ведь очень хорошо, правда?

— Да, это очень хорошо. Меня это радует и заставит поправиться скорей.

Лаврик положил свою голову на ту же подушку, где лежала голова Ореста Германовича, и сказал ласково:

— А все-таки одной новости вам не сказал мистер Сток.

— Какой же?

— Это того, что я стал совсем другим.

— Милый Лаврик, в ваши годы чуть не каждый час меняются.

— Нет. Теперь уж это по-настоящему, и мистер Сток должен был бы это знать, что это по-настоящему и еще то, что я вас теперь очень люблю и ни на одну минуту с вами не расстанусь, что бы ни случилось, что бы ни случилось.

— Этой новости, действительно, мне мистер Сток не говорил.

— Ну да, потому что этого он мог и не знать.

— Нет. Он не потому мне ее не говорил!

— Почему же?

— Потому что это новость только для вас, Лаврик, а мне и мистеру Стоку это давно прекрасно известно.

Глава 3