Том 2. Проза и драматургия

Нина возвращалась из школы. Она торопливо переставляла маленькие валеночки в утоптанном снегу, и тропинка звонко пела, вторя ее шагам. Вечерело. Пройдя мимо длинного забора МТС, Нина остановилась. Сзади, за большим, занесенным снегом амбаром, начиналась степь. Сколько ни иди — не будет ни конца, ни края этим пустым холмам, утопающим в темном тумане вечера. Хоть бы какое-нибудь деревцо, хоть кустик… нет. Снег да снег. Только равнодушные столбы убегают к невидимому, далекому и тоже степному городу. Вот, наверно, в такой степи «замерзал ямщик». Жила и не представляла, что за степь такая…

А впереди — высокий берег большой реки. На длинных склонах оврагов и внизу, у самой реки, улеглось село. Светились окошки под низкими крышами, серый дымок прозрачными столбами уходил в вечернее небо. За белой рекой круг солнца опускался в морозную мглу. И на том берегу — тоже степь. Только в ясные осенние дни на самом горизонте можно было увидеть тоненькую голубоватую полоску дальних лесов.

Ни шума, ни звука. Неживая, гудящая в ушах тишина. Нина поежилась. Зачем она здесь стоит? Надо идти домой, в маленькую теплую комнатку, к старинной высокой кровати, к шаткому столику с журналами «Природа» — ведь первый свободный вечер после целого месяца… А послезавтра Новый год… Что же она хотела сделать? Думала, думала и вот — забыла… Ах, да — зайти к Яше Бурцеву. Он живет в приземистом домике рядом с ней. Учится плохо. Кончается четверть, у него двойка выходит. К тому же он два дня в школу не приходил. Нина представила себе тощенькую фигурку Яши с портфелем на пеньковой веревке через плечо. Когда утром Нина спешит в школу по крутой тропинке, он обгоняет ее по целине и хмуро здоровается: «Здрасте, Нина Ивановна…»

Ходит он всегда в серых, заплатанных черной кожей валенках, в старой, замусоленной телогрейке. Яша — сирота. А что она еще знает о нем? Почти ничего. Живет он с древней бабушкой, которая слезает с печки только на собрания, а на собраниях спит.

Яша летом работает в колхозе, на уроках не шумит. Учителя считают его странным и бестолковым. А какой он есть на самом деле, никто и не знает. И она не знает. Живет здесь уже полгода и не знает.

Слева, с невидимой дороги, дополз скрип саней. Четко слышались дыхание лошадей и ласковый сиплый голос:

— Давай, давай, милая, здесь недалече. Ну-у…

Уже целых полгода. Как время идет! Казалось, вчера стояла она на этой горе с чемоданчиком, с белым пыльником через руку, стояла и, пораженная осенней голубизной реки, молча смотрела на мир, раскрывавшийся перед ней, — незнакомый, но простой и прямой…

А казалось, позавчера шумел новогодний бал, беззаботные факультетские остряки осаждали девушек, и в буфете ей покупал театральные карамельки хмурый ухажер из Бауманского. И самое главное — высокая елка упиралась верхушкой в потолок, и люди радостно вдыхали запах подмосковного леса и зимы.

А тут и елки-то не будет. Пришла к завхозу:

— Никанор Игнатьевич! Давайте съездим в Чугуево, в лес — ребятам елку привезем.

А он:

— Вот еще, лошадей гонять по пустякам…

Скряга! А вообще хороший человек — просто такой… Или вот тракторист, Степа Вилькин, раза два провожал ее в кино. Мнется все. Или начнет рассказывать про трактор, про реку, про книги — так разойдется, что на другом конце села слышно. А в последний раз долго-долго рассказывал, как он тонул в реке, и вдруг среди рассказа спросил: «Скучно вам здесь, Нина Ивановна?» И сам ответил: «Конечно, скучно: ни театров, ни развлечений, ни того-другого…» Тяжело вздохнул, поправил шапку и буркнул: «Прощевайте!»

Ухаживает за ней и учитель математики — холостой лысоватый педант. Очень вежлив, внимателен, смешно защищает ее на педсоветах от нападок завуча и даже подарил… валенки.

Вот поди попробуй разберись во всех этих людях. Разобралась бы, конечно, да времени нет. В Москве она представляла себе тихое село, старую школу и длинные вечера с завываниями ветра. Но вечера оказались удивительно короткими — столько работы сразу навалилось на нее. Как она сначала ни отнекивалась от лекций, поездок, кружков, ей говорили: «Вы же москвичка», и приходилось брать. Смешной Степан — спрашивает, скучно ли ей здесь. А она и не думала об этом. Просто не было на это времени.

Солнце уже скрылось. Кто-то прошел по улице. Через реку, по ледяной дороге медленно тянулся обоз. Нина подумала: «Не зайду к Бурцеву. Не придет в школу — выставлю двойку», — и побежала по тропинке вниз к дому.

…Нина повесила пальто и увидела свет в своей комнате.

— Ко мне кто-то пришел? — спросила она у хозяйки.

— Пришел… Наследил только…