Том 2. Рассказы и фельетоны

Из родильного отделения доносились временами стоны.

Там — рожали.

Словом, все как полагается в приличном месте.

И вот… раздались громкие шаги, затем негромкое икание, и в больнице появился гражданин. Сильнейший запах пива появился вслед за гражданином и смешался с запахом иода и хлороформа.

— Позвольте… э… узнать, где у вас тут… э… родильное отделение? — спросил гражданин, загадочно улыбаясь.

— А вам зачем? — удивленно осведомилась фельдшерица.

— Я родить желаю,— пояснил гражданин.

— Как — родить? Вы — мужчина,— ответила фельдшерица, не веря своим ушам.

— А п-почем вы знаете? Хи-хи! Впрочем, я пошутил. Я… пошутил, м-моя цыпочка,— молвил гражданин и сделал попытку взять фельдшерицу за подбородок, но промахнулся.

— Я вам не цыпочка,— неуверенно ответила фельдшерица, пораженная уверенными действиями посетителя,— а кто вы такой?

— Я, м-моя м-милая, представитель учстрахкассы,— объяснил дорогой гость.

— Что же вам угодно?

— А вот сейчас узнаете,— зловеще молвил гость.

Тут он очень ловко открыл дверь в родильное и появился там во всей своей красоте. Пораженные ею родильницы встретили посетителя легким визгом.

— Я в-вам помешал? — обиженно спросил гость.

— Гражданин, уйдите, что вы! — в ужасе сказала фельдшерица.

— Довольно странно, гм… как же это я уйду? Только что пришел и сейчас же уйду?.. Нет-с, я сейчас белье буду осматривать.

С этими словами посетитель сделал пять косых шагов к крайней койке.

В родильном завыли.

Несколько ошеломленный, посетитель покачался, как маятник, и заметил:

— Ну, л-ладно. Если вы такие пугливые… я… зайду па-па-зн-е-е.

И вышел, и пошел в гинекологическое, и направился к крайней койке, и взялся за одеяло.

Фельдшерица набралась храбрости.

— Прошу прекратить этот осмотр, вы беспокоите больных.

— Что-о?! — спросил посетитель, и ярость начала выступать на его малиновом лице,— как ты сказала? Я беспокою? Я?! Я?! Я?!! (Головы сиделок появились в дверях.) Я?!! Член учстрахкассы, беспокою больных? Да ты знаешь, кто ты такая после всех твоих замечаний?

— Кто? — спросила бледная фельдшерица.

— Свинья ты, вот ты кто!

Фельдшерица вынула носовой платок и заплакала в него.

— Вон! — гаркнул вдруг посетитель на сиделок таким голосом, что те мгновенно провалились сквозь землю. Уничтожив таким образом низший персонал, алкогольный ревизор вновь обратился к среднему персоналу, именно к той же фельдшерице.

— Ты знаешь, что я с тобой могу сделать? Ты у меня в 24 минуты вылетишь на улицу… и на этой улице сгниешь под забором… Ты у меня пятки будешь лизать и просить прощения. Н-но. Я т-тебя не прощу!.. Пойми, несознательная личность, что это моя святая обязанность — осмотр больных и выявление их нужд. Может быть, они на что-нибудь жалуются?

— Гражданин,— взмолился женский голос из-под одеяла,— уйдите вы отсюда…

— Под каким одеялом это сказали?! — грозно осведомился гость.— Под этим, с полосками?! Молчи, проходимка!!

Под одеялом с полосками заплакали. Потом заплакали под другим одеялом.

Ревизор покачался на месте и сказал:

— Хорошо-с, очень хорошо вы меня приняли. Так и запишем. Будете вы помнить, как оскорблять представителя страхкассы при исполнении им своих обязанностей. Я вам покажу… кузькину мать…

И с этими словами «высокий» посетитель под дружный женский плач отбыл из больницы…

_{* * *}

Куда — мне неизвестно. Но, во всяком случае, да послужит ему мой фельетон на дальнейшем его пути фонарем.

Человек с градусником

У нас на станции рабочий в летучке заболел, врач к нему приехал, поставил градусник да и забыл про него, уехал на дрезине, а больной так, с градусником, и остался.

Рабкор 1212

I

Врач завинтился совершенно. Приехал на станцию, осмотрел пять человек с катаром желудка. Одному выписал соду три раза в день по чайной ложке, другому соду три раза в день по пол чайной ложки, третьему — один раз в день по ¹/₄ чайной ложки, четвертому и пятому для разнообразия через день по ложке, шестой ногу сломал, двое страдали ревматизмом, 1 — запором, жена стрелочника жаловалась, что видит во сне покойников, двум не выдали пособия по болезни, дорожная мастерша неожиданно родила…

Одним словом, когда нужно было садиться на дрезину, в голове у врача было только одно: «Ко щам пора, дьявольски устал…»

И тут прибежали и сказали, что в летучке один заболел. Врач только тихо крякнул и полетел к больному.

— Тэк-с. Язык покажите, голубчик. Паршивый язык! Когда заболел? 13-го? 15-го?.. Ах, 16-го… Хорошо, то бишь плохо… Сколько тебе лет? То есть я хотел спросить: живот болит? Ах, не болит?.. Болит?.. Тут болит?

— Ой-о…

— Постой, постой, не кричи. А тут?..

— Ого-го…

— Постой, не кричите.

— Дрезина готова,— послышалось за дверью.

— Сейчас, одну минуту… Голова болит?.. Когда заболела? То есть я хотел спросить: поясницу ломит?.. Ага! А коленки?.. Покажи коленку. Сапог-то стащи!

— У меня в прошлом году…