Том 2. Республика Шкид

— Вот, — сказал Японец, — Венеция находится у Египетского моста. Париж находится угол Морской и Невского. Лондон — не знаю, где находится, — кажется, в Коломенской части.

— Еонин! — воскликнул Викниксор, не замечая, как покраснел преподаватель. — Ты забываешь, по-видимому, что я здесь и что тебе грозит изолятор и пятый разряд.

— Нет, — возразил Японец. — Напрасно обижаете, Виктор Николаевич. Я повторяю те сведения, которые сообщил нам в своей высоконаучной лекции товарищ преподаватель.

Викниксор посмотрел на Сурикова. Тот долго сопел и пыхтел и наконец выговорил:

— Я им рассказывал тут кое-что из своей жизни. А они, вероятно, подумали, что это география. Так сказать, номером ошиблись.

— Вот, дети, — обратился он к нам. — Знайте: Лондон находится в Англии. Так сказать, главный город.

Викниксор помрачнел, пожевал губами и хотел что-то сказать. Но тут зазвенел звонок, и несчастный толстяк был избавлен от позора публичного изгнания. Он ушел сам. Его не выгнали с треском, как выгоняли многих.

1931–1939

Магнолии *

Он пришел в Шкид, когда все четыре класса сидели в большой школьной столовой за утренним чаем. Как только он в сопровождении Викниксора вошел в столовую, раздался хохот. Шкидцы не могли сдержать смеха при виде этого тщедушного плешивого человечка в высоких охотничьих сапогах, в которых целиком скрывались его короткие ноги. В руках он держал пожелтевший от времени тощий портфель. Сам он тоже был пожелтевший, поношенный и прокуренный. Пока Викниксор успокаивал своих развеселившихся питомцев, малыш теребил жидкую козлиную бороденку и, кротко улыбаясь, бегал глазами по лицам ребят. Когда те немного успокоились, Викниксор, по привычке растягивая слова, сказал:

— Ребята, вот вам новый воспитатель и преподаватель анатомии — Митрофан Семенович Лесников. Познакомьтесь.

Он указал рукой на человечка в охотничьих сапогах. Тот кашлянул в руку, подергал бороденку и глуховатым голосом повторил:

— Эге… Митрофан Семенович Лесников…

Викниксор показал новому воспитателю его место за столом четвертого отделения. Халдей уселся. Улигане с любопытством рассматривали его. Когда Викниксор ушел, вся столовая загудела как улей. Малыши вставали, чтобы посмотреть на бородатого лилипута. Дежурный воспитатель Сашкец не мог успокоить столовую.

— Тише! — кричал он, стуча кулаком по столу. — Тише!.. Да тише же!..

Кто-то из улиган сказал:

— Лесничок!

— Кляузная Бородка! — закричал третьеклассник Турка.

Ребята снова захохотали.

«Лесничок» сидел улыбаясь и по-прежнему теребил свою «кляузную бородку».

— Вы что, анатомию читать будете? — обратился к нему Японец.

Лесничок вздрогнул.

— Эге… Анатомию читать буду.

— А почему у вас борода кляузная? — спросил Янкель.

Халдей застенчиво улыбнулся.

— Такая уж выросла, — сказал он.

Зазвенел звонок, объявляя о начале занятий. Шкидцы с шумом расходились по классам.

Первым уроком в четвертом отделении шла древняя история.

Нудно тянулся урок. Июньское солнце и летний уличный шум, врываясь в окна класса, манили на улицу. Лица и спины улиган потели, глаза тупо уставились в одну точку. Уши, как дырявая сеть, подхватывали и тотчас же выпускали обратно обрывки фраз:

— И вот демагоги… Заняв Мемфис, афиняне… И вот Перикл нашел выход…

А головы сверлила мысль:

«Выкупаться бы!»

О Лесничке уже забыли. Только Голый барин, обрывая крылья украдкой пойманной мухе, сказал, обращаясь к соседу своему, Леньке Вандалу:

— Смешной какой новый халдей!.. Верно?

Вандал — скуластый, густобровый парнишка — хмуро ответил:

— Сам ты смешной… Человек, видно, хороший, этот новый, а изведут — уж чувствую.

— Почему же не пошутить с чумовым? — усмехнулся Барин, принимаясь за мушиные ноги.

* * *

Шутки начались на втором уроке. Когда Лесничок вошел в класс, снова раздались смешки. Воспитатель прошел к учительскому столу, положил на него свой затрепанный тощий портфель и, откашлявшись, негромко сказал:

— Ну, здравствуйте!

— Наше вам с кисточкой! — крикнул Янкель. Остальные либо ничего не ответили, либо промычали нечленораздельное:

— Здрасти.

— Начнем урок, — сказал халдей, неловко усаживаясь на стуле. — Во-первых, я должен познакомить вас с моей системой преподавания. Никогда никого не принуждаю заниматься. Хочешь — учись, не хочешь — твое дело…

— Замечательная система! — воскликнул Японец.

Лесничок взглянул на Японца, в первый раз сделав серьезное лицо.

— Кроме того, я никого не наказываю, — сказал он. — Во всяком случае, я стараюсь избегать этого. Вы не маленькие приготовишки, которые раскаиваются, лишь поставленные в угол, вы — взрослые люди.

Взрослые люди не очень внимательно слушали преподавателя.

Сливались в гул разговоры, смех; на передней парте Жвачный Адмирал выстукивал на зубариках «Яблочко», на «Камчатке» два потомственных лодыря дулись в очко. А Лесничок рассказывал о своей системе. Рассказав, снова осветил лицо своей кроткой улыбкой и сказал:

— Ну, а что вы знаете по анатомии?

Класс молчал.

— Ну, хотя бы вы?

Лесничок посмотрел на Японца. Японец неохотно поднялся и в ожидании вопроса раскачивал крышку парты. Крышка скрипела.