Том 2. Рим / После Рима

Просит влюбленный любви, как древле Назон у Коринны
       И у Елены Парис благоуспешно просил.

Нет мне надежды на жизнь, и вот, как лебедь прибрежный,

       Смерть почуяв свою, эту слагаю я песнь.
О, звезда между звезд, бриллиант девичьего круга,
       Целого мира краса, светоч натуры, привет!
Ты – мой от века удел, отрада моя и услада,
       Ты – исцеленье от мук, нет без тебя мне любви.
В горьком сомненье тебя умоляю, но лучше признаться
¹⁰       В смертных ранах моих, чем, умирая, молчать.
Мне упованье велит дерзать, а страх воспрещает,
       И в колебанье моем страсть указует: «Пиши!»
Благоговейно склонясь пред тобою, тебе предаюсь я, —
       Пусть же милость твоя даст мне желанный покой.
Ты озаряешь меня сияньем, живишь благодатью,
       Лик твой – пища для глаз, сам же я – пища любви.
Бледность моя и вздохи мои выдают мою жажду,
       Сохнет тело мое, изобличая любовь.
В каждом слове моем, в каждом взгляде, в движении каждом
²⁰       Весть о страсти моей, глас о жестокой любви.
Ты мне смертная казнь и ты мне крестная мука, —
       Лишь о твоей красоте целыми днями томлюсь.
Ночью на ложе моем испускаю стенанья и стоны;
       Изголодавшись во сне, влажно блуждают глаза.
Ночью воочью стоишь предо мной, – любуюсь любимой
       Шеей, лилеи белей, лбом, как слоновая кость.
Всем хороша ты, и статной походкой, и светлой улыбкой,
       И остротою речей в юной твоей простоте.
Мнятся мечте поцелуи твои, объятия манят,
³⁰       Праздной влекусь я мечтой к ложу стыда твоего.
Мнятся Венерины царства, еще не покрытые пухом,
       Царства, таящие сласть в недрах медовых своих.
Это мечта; но если мечта поженится с былью,
       Буду блаженнее я, чем громовержущий бог.
Божеской волей моей тебе назначаю я ложе,
       Перед тобою излив ласки, моленья, слова,
Речи мои изливаю, Улиссовым мечу чеканом
       Каждое слово мое – так обольщают богинь.
Слов подсказчик моих – искуснейший в мире вития:
⁴⁰       Пламень жаркой любви, рвущейся к цели своей.
Видя тебя пред собой, я словно звезду свою вижу,
       И, побледнев, ослабев, я цепенею, любя.
Нем становлюсь, смеркается ум, безмолвствуют речи,
       Дух витает вовне, робкое слово дрожит.
Заговорить решась, не решусь, и начавши, не кончу,
       Слово со словом и мысль с мыслью утратили связь.
Ум похитила мой Венера жестокая, ибо
       Перед тобою моя стала невеждой любовь.
Все пять чувств у меня единой Венере покорны,
⁵⁰       Зренью вослед торопясь общую службу служить.
Горше всего для любви утратить дары осязанья —
       Что не дано наяву – в воображенье придет.
Вид твой питает мой взор и дразнит мое осязанье —
       Сладость вкушают глаза, голодом мучится ум.
Ежели дастся покой, и сон благодетельным гостем
       Томные вежды сомкнет – это во славу твою.
Мне в страданьях моих сострадают ночные виденья —
       Сон благодетельный мне мнимую негу дарит.
Зло, которое въяве, – добром, которое мнимо,
⁶⁰       Рану – бальзамом мечты лечит целительный сон.
Образы ночи меня ободряют, обманы ласкают,
       Мнимости благотворят, зыбкие лики целят.
Я пробуждаюсь, встаю, вздыхаю, и внутренний враг мой
       Вновь предо мною, и вновь гнет меня гневный Амур.
Припоминаю ночные утехи, о призрачных ласках
       Вспомню, и сердце мне жжет память минувших услад.
Жалуюсь горько, что ночь коротка; мимолетная радость
       Пленному сердцу милей, чем повседневная боль,
Вот мечта моя, вот мольба моя; ты мне причина
⁷⁰       Муки, ты для меня стань исцелением днесь.
Страх терзает меня, отчаянье мучит мне душу,
       В тщетном желанье моем скорбной кончиной грозя.
Знай, что твоя красота угрожает пороком себе же —
       Омут злонравий людских топит людскую красу.
Только злонравье твое меня в отчаянье ввергло —
       Мачеха добрых чувств, матерь жестоких и злых.
Горе несчастному мне! Я вижу: лилейная прелесть
       Зимний скрывает мороз, злобный питает обман.
Тень омрачает лучи, червяк под розовым стеблем
⁸⁰       Тлит цветущий цветок, роза без розы грустит.
Розу губят шипы, дуновение губит лилею,
       Зеркалу гибель – туман, солнца сиянию – ночь.
Червь крадет цветок у цветка, затмевается мраком
       Солнце, денницу темнит всеиссушающий Нот.
Лик пленителен твой, но твою красоту повреждает
       Веред гордыни, увы, в розовых этих устах.
А ведь умеют они благосклонными быть, снисхожденье
       Знать и покорную лесть в нежных словах изливать.
Если бы всех ты равно отвергала, поверь, я не стал бы
⁹⁰       Твой добродетельный пост тщетной мольбой сокрушать.
Но ведь меня одного ты гонишь, а рыцаря любишь:
       Страсть презираешь мою, страстью к другому горя.
Гнусь я – он горд; молю я – он царь; пригубил я – пьет он;
       Я вдалеке – он вблизи; я потянусь – он берет.
Я позабыт – он в чести; я пылаю любовью – он тлеет;
       Он избранник – я червь; он торжествует – я раб.
Он наслаждается – я терзаюсь; он властен – я предан;
       Он наступает – я прочь; он попирает – я в прах.
Я засеваю – он жнет; я охочусь – ему вся добыча;
¹⁰⁰       Требует он – я прошу; царствует он – я клонюсь.
Таю – он тверд; терплю – он гнетет; стенаю – смеется;
       Я в нищете – он богат; я лишь люблю – он любим.
Вот чего я боюсь, и ты – причина боязни;
       Страх – сородич любви, страх – и сообщник любви.
Страх разлучает друзей, страх женщину делает мерзкой,
       Страх протечет, как река, – станет соперником друг.
Я уйду – он придет; я дам – он даст, соревнуясь;
       Чувствую, в сердце моем ревностью вздута любовь.
Я страдаю, а действует он: страданье от действий
¹¹⁰       Отделено; переход – не для того, кто влюблен.
Да, спряженье любви в страдательном скрыто залоге,
       И для меня «любить» – непереходный глагол.
Где же действию быть? На себя лишь оно обратимо:
       Мучусь, томлюсь, бешусь – в этом страданье мое.
Я люблю, но я не любим: глагол злополучный
       Сам о спряженье своем, недоучась, позабыл.
«Я люблю» – плачевнейший звук! но сделай замену
       «Лю» на плавное «им» – будет блаженнейший звук!
«Я любим» – и счастье со мной, и боюсь лишь отмены
¹²⁰       Слога слогом, чтоб вновь не получилось «люблю».
Если расплавится плавное «им», то расплавится сердце:
       С плавной согласною сам, плавясь согласно, сольюсь.
Вся надежда моя – на стойкость плавного слога;
       Ах, надежда слаба: плавность скользит из-под рук.
О, какими цепями сковать мне флексию с корнем?
       Горек корень любви, коль во взаимность не врос.
«Я любим» – есть мужеский род, а женский – «любима»;
       В мужеском роде, увы, это словцо не в ходу.
Как же иначе? Слова «я любим» бескорыстием дышат,
¹³⁰       В жизни же нашей царит своекорыстия тлен.
Может ли кто сказать «я любим»? Никого не полюбят,
       Если подарка не дашь: любят не давших, а дань.
Если посредником в деле не выступят властные деньги —
       Не приведет ни одна к цели желанной тропа.
Просишь меня о подарке? Люби не меня, а подарок!
       Что принесут, принимай; тех, кто принес, прогони.
Деньги всеми любимы, любовь безденежна страждет:
       Всем, что владела любовь, ныне владеет кошель.
Даром должны дариться дары, велит нам Венера,
¹⁴⁰       Ибо с торгов благодать блага не может нам дать.
Род мой смущает тебя? Поверь, я из знатного рода,
       А добродетель во мне – знатность вторая моя.
Действовать дай мне залог! Откажись отказывать доле!
       Вдоволь страдав за тебя, действие я заслужил.
Ведь никому не дано целомудренной быть и красивой:
       Враг стыда, красота служит Венере одной.
То, о чем я молю, ты дашь или мне, иль другому:
       Более я отстрадал, большего я заслужил!
Твой я и буду твоим; склонись к молящему слезно,
¹⁵⁰       Верности клятву прими, в муках его исцели!
Быть благосклонной спеши: промедление – враг обещанья,
       Ибо мешает оно меру заслуг оценить.