Том 2. Роковые яйца

Получил Антип телеграмму, заплакал и подвиги прекратил. Отчего и наступила на белорусской территории тишь и гладь.

М.Б

«Гудок», 18 июня 1924 г.

Приключение покойника

— Кашляните, — сказал врач 6-го участка М.-К.-В. ж. д.

Больной исполнил эту нехитрую просьбу.

— Не в глаза, дядя! Вы мне все глаза заплевали. Дыхайте.

Больной задышал, и доктору показалось, что в амбулатории заиграл граммофон.

— Ого! — воскликнул доктор. — Здорово! Температура как?

— Градусов 70, — ответил больной, кашляя доктору на халат.

— Ну, 70 не бывает, — задумался доктор, — вот что, друг, у вас ничего особенно — скоротечная чахотка.

— Ишь как! Стало быть, помру?

— Все помрем, — уклончиво отозвался медик. — Вот что, ангелок, напишу я вам записочку, и поедете в Москву на специальный рентгеновский снимок.

— Помогает?

— Как сказать, — отозвался служитель медицины, — некоторым очень. Да со снимком как-то приятнее.

— Это верно, — согласился больной, — помирать будешь, на снимок поглядишь — утешение! Вдова потом снимок повесит в гостиной, будет гостей занимать: «А вот, мол, снимок моего покойного железнодорожника, царство ему небесное». И гостям приятно.

— Вот и прекрасно, что вы присутствие духа не теряете. Берите записочку, топайте к начальнику Зерново-Кочубеевской топливной ветви. Он вам билетик выпишет из Москвы.

— Покорнейше благодарю.

Больной на прощание наплевал полную плевательницу и затопал к начальнику. Но до начальника он не дотопал, потому что дорогу ему преградил секретарь.

— Вам чего?

— Скоротечная у меня.

— Тю! Чудак! Ты что ж думаешь, что у начальника санатория в кабинете? Ты, дорогуша, топай к доктору.

— Был. Вот и записка от доктора на билет.

— Билет тебе не полагается.

— А как же снимок? Ты, что ль, будешь делать?

— Я тебе не фотограф. Да ты не кашляй мне на бумаги…

— Без снимка, доктор говорит, непорядок.

— Ну так и быть, ползи к начальнику.

— Драсте… Кхе… кх! А кха, кха!

— Кашляй в кулак. Чего? Билет? Не полагается. Ты прослужил только два месяца. Потерпи еще месяц.

— Без снимка помру.

— Пойди на бульвар да снимись.

— Не такой снимок. Вот горе в чем.

— Пойди, потолкуй с бухгалтером.

— Здрасте.

— Стань от меня подальше. Чего?

— Билет. За снимком.

— Голова с ухом! У меня касса, что ль? Сыпь к секретарю.

— Здра… Тьфу. Кха. Рррр!..

— Ты ж был у меня уже. Мало оплевал? Иди к начальнику.

— Здравия жела… Кха… хр…

— Да ты что, смеешься? Курьер, оботри мне штаны. Катись к доктору!

— Драсти… Не дают!

— Что ж я сделаю, голубчик? Идите к начальнику.

— Не пойду, помру… Урр…

— А я вам капель дам. На пол не падай. Санитар, подними его.

ЧЕРЕЗ ДВЕ НЕДЕЛИ

— С нами крестная сила! Ты ж помер?!

— То-то и оно.

— Так чего ты ко мне припер? Иди, царство тебе небесное, прямо на кладбище!

— Без снимка нельзя.

— Экая оказия! Стань подальше, а то дух от тебя тяжелый.

— Дух обыкновенный. Жарко, главное.

— Ты б пива выпил.

— Не подают покойникам.

— Ну, зайди к начальнику.

— Здрав…

— Курьеры! Спасите! Голубчики, родненькие!!!

— Куда с гробом в кабинет лезешь, труп окаянный?!

— Говори, говори скорей! Только не гляди ты на меня, ради Христа.

— Билетик бы в Москву… за снимком…

— Выписать ему! Выписать! Мягкое в международном. Только чтоб убрался с глаз моих, а то у меня разрыв сердца будет.

— Как же писать?

— Пишите: от станции Зерново до Москвы скелету такому-то.

— А гроб как же?

— Гроб в багажный!

— Готово, получай.

— Покорнейше благодарим. Позвольте руку пожать.

— Нет уж, рукопожатия отменяются!

— Иди, голубчик, умоляю тебя, иди скорей! Курьер, проводи товарища покойника!

«Гудок», 27 июня 1924 г.

Банные дела

КРЕ-ДИ-ТОВ НЕМА!

На ст. Сагуны Ю.-В. ж. д. есть баня. Бедная! Одинокая! Ни одна живая немытая душа не заглядывает в нее.

Почему? — спросите ПЧ ст. Евстратовка, коему банный котел послан для ремонта еще в январе месяце. Он насупится и изречет:

— Кре-ди-тов нема!

А потом — скороговоркой шепотом:

— Управление задерживает!

И он прав. Нужно поторопить почтенное управление, чтобы оно разрешило, наконец, кредит на ремонт старого котла или же на покупку нового.

Рабкор 210.

ЧТО ПРОИСХОДИТ НА СТ. АНДИЖАН СР. АЗ. Ж. Д.

Баня разваливается.

Рабочие чешутся, срывая с немытого тела полуторавершковые пласты грязи.

ПЧ благодушно щурится на солнышко и гладит свое чистое белое тело (у него есть баня на другой станции).

Все это происходит под одобрительное молчание управления.

Рабкор 644.

ЧЕТЫРЕХЛЕТНЯЯ ВОЛОКИТА

Происходит она на ст. Лиозно Ор. — Вит. ж. д. Предмет сей волокиты — баня. Камень преткновения ее — ремонт.

Уже несколько раз подвозили материалы, открывали и закрывали кредиты.

Уже 13 раз служащие протоколами общих собраний взывали к помощи учкпрофсожа. Уже 2 раза писали в «Гудок».

Но… воз и ныне там. Материал, подвезенный для ремонта бани, гниет.

Лиозновцы в количестве 120 человек обрастают грязью. А волокита торжествует. По чьей вине — неизвестно. Вот на выяснении этого мы и настаиваем.

Булавка.