Том 2. Рожденный для мира / Том 3. Рожденный для любви (СИ)

Домашние буквально насели на Михаила и Олю, остаток дня пролетел незаметно. И никаких дел: нехорошо перед сёстрами снова их бросать и уходить работать. Текучка ждала, пока Михаила не было — подождёт ещё. За исключением одного разговора… который Михаил как раз рад был бы отложить, но не мог. Потому что в любой момент история с окончательным замирением не на словах, а на деле между Тёмниковыми и Воронцовыми выйдет наружу. И даже то, что Никодим Воронцов сразу после покушения приезжал к ним в поместье не открыто, а инкогнито, всё отсрочило на пару недель — и только.

В Москву окончательно пришла зима, со второй половины дня густыми ватными тучами заволокла небо и радостно продолжила засыпать город снегом, чтобы стало понятно: до весны она больше не уйдёт. Как груды костей павших и забытых в степи животных, стояли голые скелеты парковых деревьев. Они отслужили своё время под осенний плач ветра и под шелест облетающей листвы, теперь их на полгода сменили сугробы под вой вьюг в зимние долгие вечера. По улице растеклись зимние сумерки, а ранняя ночь съела тенями и чернотой всё за окном. В такую погоду хочется не казать носа за порог дома, а сидеть в яркой светлой комнате, укутавшись в плед, и читать книгу. В этот момент, когда все собрались в гостиной, Михаил и решился затеять тот самый неприятный разговор.

Начать говорить было очень трудно, Михаил оттягивал рассказ, сколько мог. И если бы не Оля, сидевшая рядом, и чью поддержку он ощущал — не факт, что смог бы себя пересилить и решиться. Однако выгородить Никодима Воронцова в глазах остальных сестёр было жизненно необходимо. Им ещё работать вместе с теми же Воронцовыми — так пусть сёстры, которые верят брату безоговорочно, услышат именно отредактированную версию. Чтобы когда до них случайно или намеренно донесут всё остальное, девочки уже частично переварили новость, во что-то просто не поверили, а обозвали клеветой. Тогда не сорвутся в психоз, как они с Анькой от шока в конце лета.

— У меня будет ещё одно объявление. Важное, из-за этого я тоже и задержался. Послушайте меня все, пожалуйста.

Видимо, что-то такое прозвучало в его голосе, потому что в комнате разом наступила тишина. И близнецы, которые как раз затеяли возню вокруг Ани, как-то разом угомонились. Все в комнате настороженно посмотрели на Михаила.

— Когда мы летом прорывались к Ярославлю, мы дали друг другу обещание насчёт мести. Но в конце лета мы с Аней сначала обнаружили, что наши родители и дед готовили государственный переворот. Они же шесть лет назад устроили покушение, в результате которого погибли цесаревич Роман и императрица. Следующий удар должен был случиться в ноябре-декабре этого года. Одновременно с убийством цесаревны Юлии и императора Столешниковы выводили преданные им войска и захватывали Москву. Наши догадки подтвердили глава Службы государственного спокойствия и глава Боярской думы. И мне больно говорить, но летняя… война… на самом деле была подавлением мятежа, с ведома и по приказу Его Величества. При этом Его Величество проявил великодушие, официально внёс пункт, что дети за родителей не отвечают. Если бы старшее поколение сложило оружие, то всё ограничилось бы наказанием участвующих в измене. Да, всё совершеннолетнее поколение. Вместо этого наш дед попробовал сначала всё-таки поднять мятеж, а когда его не поддержал никто, кроме клановой гвардии и наёмников — предпочёл, как нихонские самураи убить всех, но не сдаться. Поэтому поместья и штурмовали без выживших… Ну и отморозки на местах, которые решили, что им закон и приказ императора не указ, война всё спишет, можно добивать и детей. Такие, как преследовавший нас Леонид Воронцов и ещё ряд других. Глава Воронцовых официально передо мной извинился, заявил, что мы имели право на самооборону, а всех тех, кто в нарушение приказа добивал детей в отдалённых городах и поместьях, он предаст суду. Это же мне гарантировал и генерал Юсупов. Следствие уже завершается, глава Службы государственного спокойствия показывал мне список виновных и материалы — что случайных людей, назначенных виноватыми, в нём не будет. Отсюда я решил, что наше решение о мести потеряло силу. И мстить мы не имеем права. Столешниковы ушли в историю. А мы с вами — новая семья, которая к ним не имеет отношения.

Михаил сильнее всего боялся за близнецов, всё-таки у них вроде бы с родителями были хорошие отношения. Спокойнее всего было за Машу, так как знал, что она с самого начала не горела энтузиазмом ввязываться в новую резню. Да и возрастом — постарше, отсюда рассудительнее. И тем неожиданнее было услышать от Юны равнодушное: