Том 2 (Шаламов)

ЛЕЙТЕНАНТ. Вам я не имею права вручить передачу. (Кладет сверток на землю.)

СТАРШОЙ. Дьячкова!

ВОСЬМАЯ ЭТАПНАЯ. Лилия Петровна!

СТАРШОЙ. Лидия Петровна!

ВОСЬМАЯ ЭТАПНАЯ. Нет, Лилия.

СТАРШОЙ. Верно, Лилия. Иди.

Восьмая этапная уходит.

ЛЕЙТЕНАНТ. Распишись за этап. (Раскрывает книгу.)

СТАРШОЙ. Где тут?

ЛЕЙТЕНАНТ. Вот здесь.

Старшой расписывается.

Эх, и роспись у тебя геройская!

СТАРШОЙ. Роспись что надо. До свиданьица. (Уходит.)

Сразу же шум отъезжающей машины. Шум стихает.

ПРОРАБ. Уехала наша Анна Ивановна.

Конец

Послесловие автора

В пьесе не много арготизмов. Автор надеется, что подлинная, страшная душа блатного мира и ее растлевающее влияние раскрыты здесь и без блатного языка. Если жаргонные слова и применяются, то почти всякий раз автор дает объяснение тем самым способом, который впервые применил Бунин, переводя «Гайавату», — ставил рядом с чужестранным словом его перевод в живой стихотворной строке.

Суть первой картины — ее обыкновенность. Убийство не должно никого удивлять. Во второй картине показано «арестантское счастье» — больничная койка для работяги и работа по специальности для зэка-врача. Но это счастье хрупко, непрочно, и его разрушает столкновение с «высшими силами», которые судорожно, торопливо играют роль начальства — всевозможного начальства.

Третья картина — центр пьесы. Здесь рассказано все о прошлом, предсказано будущее. Всем.

После лабиринта «геометрических чертежей» в кабинете следователя (четвертая картина) — шутовской карнавал этапа. В пятой картине все делают свое дело весело и равнодушно. Никто — ни начальники, ни заключенные не задумываются над смыслом того, что происходит. Все — люди и в то же время не люди.

Разумеется, автор знает, что ни пенициллина, ни автоматов не было в том году, к которому он относит действие своей пьесы. Эта пьеса — довоенная.