Том 2 Следопыт; Пионеры

— Я сочла это столь серьезным предупреждением, что хочу перебраться в блокгауз вместе с нашей стряпухой.

— Не считаю это разумным, Мэйбл. При нападении враг прежде всего атакует блокгауз, а здание, надо сознаться, плохо приспособлено, чтобы выдержать осаду. Если вы разрешите мне высказать свое мнение в столь щекотливом вопросе, то я посоветовал бы вам бежать к лодке — она, как вы могли заметить, стоит как нельзя более удобно, чтобы уйти через противоположную протоку, где через две-три минуты ее скроют из виду острова. На воде следов не остается, как сказал бы Следопыт, а здесь, по-видимому, такая уйма проток, что скорее можно надеяться на спасение. Я всегда считал, что Лунди идет на слишком большой риск, занимая такой далеко выдвинутый и незащищенный пост.

— Сейчас поздно об этом сожалеть, мистер Мюр, нам надо подумать о собственной безопасности.

— И о чести короля, прелестная Мэйбл. Да, славой оружия его величества и его славным именем ни в коем случае нельзя пренебрегать.

— Тогда, мне кажется, всем нам следует обратить наши взоры на то укрепление, которое было выстроено для поддержания этой славы, а не на лодку, — произнесла с улыбкой Мэйбл. — А потому, мистер Мюр, я за блокгауз и намерена ждать там возвращения отца с его отрядом. Он очень огорчится, когда, вернувшись после удачной вылазки в полной уверенности, что и мы так же честно выполнили свой долг, обнаружит наше бегство.

— Нет, нет, бога ради, не поймите меня превратно, Мэйбл! — всполошившись, перебил ее Мюр. — Я вовсе не хочу сказать, что кто-либо, кроме вас, женщин, должен бежать в лодке. Долг мужчин достаточно ясен, и я с самого начала решил отстаивать блокгауз или же пасть в бою.

— И вы полагали, мистер Мюр, что мы, две женщины, сможем уйти от преследования индейской пироги на этой тяжеленной шлюпке, когда нам и весел даже не поднять…

— Ах, прелестная Мэйбл, любовь редко уживается с логикой, страх и беспокойство за дорогое существо хоть кого лишат рассудка. Глядя на вас, я помышлял только о средствах вашего спасения и не подумал, в силах ли вы управиться с ними. Но не будьте жестоки, дивное создание, и не вменяйте мне в вину мучительную тревогу за вас!

Мэйбл надоели его излияния. Мысли ее были слишком поглощены утренним происшествием и грозящей опасностью, чтобы еще выслушивать объяснения в любви, которые даже в веселые минуты показались бы ей докучными. Она поспешно простилась со своим вздыхателем и двинулась было к хижине стряпухи, но тут Мюр, положив ей на плечо руку, остановил ее.

— Еще одно слово, прежде чем вы меня покинете, Мэйбл, — сказал он. — Этот флажок может иметь, а может и не иметь никакого скрытого значения. Если это сигнал, то не лучше ли, поскольку теперь мы о нем знаем, повесить его на старое место и понаблюдать, не случится ли чего, что помогло бы нам раскрыть заговор? Ну, а если он ничего не обозначает, то ничего и не случится.

— Все это так, мистер Мюр, но, даже если лоскут попал туда случайно, он может указать неприятелю, где расположен пост.

Не тратя больше времени на разговоры, Мэйбл бегом устремилась к хижине стряпухи и вскоре скрылась из виду. Квартирмейстер с минуту стоял на том же месте и в той же позе, в какой Мэйбл его оставила, глядя вслед поспешно удалявшейся девушке, потом перевел взгляд на лоскут флагдука, который он все еще держал в руках, всем своим видом являя нерешительность. Однако на этом его колебания кончились. Вскоре он уже стоял под дубом и привязывал миниатюрный флажок к ветке. Однако, не зная, откуда Мэйбл его сняла, он приладил тряпицу так, что она была еще виднее с воды и почти совсем незаметна с острова.

Глава XXI

Но вот окончился обед,

Сыр снова лег в стенной буфет,

А кружки и кастрюли в ряд

На кухонной стене висят.

Коттон

Направляясь к хижине за женой солдата, Мэйбл Дунхем размышляла о том, как странно, что все в лагере так спокойны, а на ее плечах лежит ответственность за жизнь и смерть этих людей. Правда, уверения Росы, что она может поплатиться головой за малейшую нескромность подруги, перемежались и некоторыми сомнениями в подлинных мотивах ее поступков, но, когда Мэйбл вспоминала, как дружелюбно и просто держала себя с ней молодая индианка, вспоминала прямодушие и искренность, которые та не раз проявляла в пути, она с присущим благородной натуре нежеланием думать дурно о других отгоняла от себя эту мысль. Вместе с тем Мэйбл понимала, что никак не может предостеречь своих спутников, не посвятив их в тайну своего свидания с Росой, так что ей не оставалось ничего другого, как действовать очень осторожно и обдуманно, что было ей непривычно, тем более в таком важном деле.