Том 2. Советская литература

В «Огонек». 28.11.29 г.

Отвечая на анкету «Огонька», я должен признаться, что огромное количество работы, выпавшей на мою долю, не позволяет мне следить за развитием нашей литературы с тем вниманием, с каким бы я хотел. Насколько я следил за литературой, я выдвинул бы, в качестве произведений, заслуживающих наибольшего внимания, следующие:

«Разгром» Фадеева, который я до сих пор считаю лучшим образчиком пролетарского романа, из тех, которые разрабатывают материалы гражданской войны, хотя я этим отнюдь не отрицаю значительности произведений Фурманова.

Затем «Тихий Дон» Шолохова, который, правда, не имеет непосредственного отношения к революции и только в последних главах подходит к ней, но представляет собою необыкновенно талантливое изображение быта и форм сознания донского казачества, — изображения, по художественности и сочности своей приближающегося к лучшим произведениям нашей литературы вообще.

«Лесозавод» Караваевой, который был совершенно несправедливо поставлен во второй ряд довольно суровой критикой. Этот роман написан превосходно, читается с захватывающим вниманием и совершенно правдиво рисует интереснейшее явление нашего времени, а именно непосредственное соприкосновение завода и глухой деревни при проникновении нашей промышленности в глубь полей и лесов.

Роман Панферова «Бруски» — или, вернее, изданная до сих пор (как и у Шолохова) первая часть этого романа, по-моему, художественно уступает роману Караваевой, но дает еще более систематический и многообразный облик нашей деревни, рассматривая ее в другой грани продвижения вперед, — именно столкновения передовых элементов бедноты с кулачеством по линии создания кооперативных и коллективных хозяйств.

Большое впечатление своей задушевностью, сливающейся с исключительным искусством рассказывать, произвел на меня небольшой роман Ивана Катаева «Сердце», характеризующий некоторую скромную, но в высшей степени дельную часть нашей новой советской интеллигенции.

Из произведений попутнических на первое место я ставлю роман Олеши «Зависть». Это роман не особенно четкий в постановках вопросов. Трудно сказать, кому именно из действующих лиц сочувствует автор. Колеблющиеся позиции его были достаточно четко отмечены нашей критикой. Это не меняет, однако, того дела, что роман этот, написанный с виртуозным блеском и заставляющий многого ожидать от автора как литератора, вместе с тем остроумно рассказывает нам о процессах, происходящих по линии соприкосновения уходящей в прошлое, более или менее романтической интеллигенции с нарастающей новой, рабоче-крестьянской, с командным составом строителей социализма.

Считаю чрезвычайно полезным и роман «Братья» Федина, несомненно художественный по своей форме, интересно прослеживающий некоторые процессы в нашей нынешней интеллигенции, но особенно ценный по прекрасному эпическому изложению распри между реакционным и революционным казачеством на Яике. Все страницы, относящиеся к войне и миру среди яицких казаков, должны быть отнесены к лучшим из написанных после революции.

Остановлюсь только на этих произведениях, хотя, конечно, есть немало и других превосходных вещей. Наша литература, несомненно, переживает подъем, особенно заметный среди литераторов пролетарских, и назвать лучшие произведения, в особенности если говорить и о повестях и о произведениях стихотворных, это значит написать целый, довольно внушительный каталог.

(ЦПА ИМЛ, ф. 142, опись 1, ед. хр. 157, л. 15).