Том 2. Стихотворения

Он у избы. Он здесь,
На сельском склоне,
У медленной, задумчивой Оки.
Не бойтесь, что звенит,
Скорей в ладони,
Смелей ко рту и пей с руки!

Есенин — пахарь
В том огромном поле,
Где пушкинские борозды свежи,
Где нива, созревающая стоя,
Во имя нас ложится под ножи.

Есенин — гордость Родины, святыня.
Теперь уже нельзя забыть о нем,
И никакая конница Батыя
Его не стопчет варварским конем!

1970

* * *

Я был на Оби, на Тоболе, на Сосьве,
Пришлось в зеркала этих рек мне глядеться.
Меня окликали таймени, лососи,
Я нежную нельму держал, как младенца.

Сибирские реки — таежные сестры,
Бродяги Байкала, степей Прииртышья,
К вам едут и едут железные гости,
У них богатырски стальные ручищи.

— Ангарушка! Ты ли сегодня в бетоне?
Тебя ль заключили? Тебя ль заковали?
— Меня заключили, но ток получили,
И люди поэтому возликовали.

Сибирские реки — большая арена
Для действий совместных, но не для раздора.
Я видел, как очень холодная Лена
Бросалась в объятья холодного моря.

Я помню — Амур как тигренок мурлыкал,
Когда я ходил по нему на баркасе.
Сибирские реки — с особенным ликом,
Медлительность их — это сила в запасе!

1970

Сибирский характер

Сибирский характер
Напорист, неистов.
Наследует он
Ермака, декабристов.

Сибирский характер
Высокого свойства —
В нем сила и нежность,
А вместе — геройство.

Сибирский характер
Рождался в бореньях.
Он мчал на собаках,
Бежал на оленях.

Он вышел к Байкалу,
Сказал: — Ты священен! —
Он был в кандалах,
Не моля о прощенье.

Этапы, остроги,
Царевы централы
Его не сломили,
Его не украли.

Сибирский характер
В ночи непроглядной
Стал мудрый, как Ленин,
Как время, громадный.

Он нынче расправил
Могучие плечи,
Идет не туда он,
Где лучше и легче.

Идет он туда,
Где болота и тундра,
Где даже мотору
И трактору трудно.

Он строит поселки
У нефти и газа,
С надеждой он смотрит
Вперед черноглазо.

Все — русский с таджиком,
Киргиз с белорусом —
Его создавали,
Он вырос не трусом!

Сибирский характер,
Он молод и дерзок,
Сибирь его любит,
Земля его держит.

1970

* * *

На тихом кладбище в Тобольске
Спит старый сказочник Ершов.
Рифмач изысканный, не бойся
Исконности его стихов.

Ведь, как-никак, их Пушкин начал,
Первопрестольный соловей,
А он-то что-нибудь да значил,
В садах поэзии своей!

Над кладбищем ревут моторы,
Слышна стальная дрожь частей.
Необозримые просторы
Потребовали скоростей.

А там над Обью, за Тоболом
По приказанию людей
Жжет скважина своим глаголом
Сердца машин и дизелей.

Там нефть, жестокая жар-птица,
Простите, если образ груб,
Бунтует, действует, толпится
По темным коридорам труб.