Том 2. Стихотворения 1909-1917

Ей лет четырнадцать; ее глаза
Как на сережке пара спелых вишен;
Она тонка, легка, как стрекоза;
И в голосе ее трав шелест слышен.

Она всегда беспечна, и на всех
Глядит прищурясь, скупо, как в просонках.
Но как, порой, ее коварен смех!..
Иль то — Цирцея, спящая в пеленках?

Она одета просто, и едва
Терпимы ей простые украшенья.
Но ей бы шли шелка, и кружева,
И золото, и пышные каменья!

Она еще ни разу алых губ
В любовном поцелуе не сближала, —
Но взгляд ее, порой, так странно-груб…
Иль поцелуя было бы ей мало?

Мне жаль того, кто, ей вручив кольцо,
В обмен получит право первой ночи.
Свой смех она ему швырнет в лицо,
Иль что-то совершит еще жесточе!

1910

На горячем песке

На горячем песке, пред ленивым прибоем,
Ты легла; ты одна; ты обласкана зноем.
Над тобой небеса от лучей побледнели.
Тихо миги проходят без цели, без цели.
За тобой на откосе спокойные сосны.
Были осени, зимы, и вёсны, и вёсны…
Море мирно подходит с ленивым прибоем.
Этим морем, мгновеньем, покоем и зноем
Хорошо упиваться без дум, без загадок.
Час дремотный на взморье так сладок, так сладок.
Быть как волны, как солнце, как миги, как вёсны…
Полдень жжет, море вкрадчиво, пламенны сосны,
Небеса в высоте от лучей побледнели…
Жизнь неслышно проходит, без цели, без цели…

Декабрь 1909 — январь 1910

Дождь в городе

Дождь окрасил цветом бурым
Камни старой мостовой.
Город хмур под небом хмурым,
Даль — за серой пеленой.

Как в стекле, в асфальте влажном
Стены, облака и я.
Чу! бежит, с журчаньем важным,
Пенно-желтая струя.

Глухо пусты тротуары,
Каждый дом и нем и глух…
Дождь над миром деет чары,
Дождь заклятья шепчет вслух.

Как черны верхи пролеток,
Лакированных дождем!
— Промелькнули двух кокоток
Шляпы под одним зонтом.

<1912>

Прощание

(На пристани пустынной бледный мальчик
Глядит, как гаснет огненный закат…)
— Плыви, наш пароход! свой тонкий пальчик
Я положила на канат.

(Тень меж теней, по гладким глыбам мола
Бродить он будет, молча, до зари.)
— Моя душа! печальная виола!
Плачь и о прошлом говори!

(Он вспомнит, вспомнит, как над морем буйным
Сидели двое, ночью, на скале!)
— Я прикоснусь обрядом поцелуйным,
Как он, к своей руке во мгле.

(Проглянет утро. Пламенный румянец
Небес — коснется чьих-то бледных щек…)
— Пляшите, волны, свой безумный танец!
Наш путь невесел и далек.

<1911?>

У колонны