Том 2. Стихотворения (Маленькие поэмы)

Издревле русский наш Парнас
Тянуло к незнакомым странам,
И больше всех лишь ты, Кавказ,
Звенел загадочным туманом.

Здесь Пушкин в чувственном огне

Слагал душой своей опальной:
«Не пой, красавица, при мне^*Ты песен Грузии печальной».

И Лермонтов, тоску леча,

Нам рассказал про Азамата^*,Как он за лошадь Казбича
Давал сестру заместо злата.

За грусть и жёлчь в своем лице

Кипенья желтых рек достоин,
Он, как поэт и офицер,
Был пулей друга успокоен.

И Грибоедов здесь зарыт,

Как наша дань персидской хмари,
В подножии большой горы
Он спит под плач зурны и тари^*.

А ныне я в твою безгладь

Пришел, не ведая причины:
Родной ли прах здесь обрыдать
Иль подсмотреть свой час кончины!

Мне все равно! Я полон дум

О них, ушедших и великих.
Их исцелял гортанный шум
Твоих долин и речек диких.

Они бежали от врагов

И от друзей сюда бежали,
Чтоб только слышать звон шагов
Да видеть с гор глухие дали.

И я от тех же зол и бед

Бежал, навек простясь с богемой,
Зане^* созрел во мне поэтС большой эпическою темой.

Мне мил стихов российский жар.

Есть Маяковский, есть и кроме,
Но он, их главный штабс-маляр,
Поет о пробках в Моссельпроме.

И Клюев, ладожский дьячок,

Его стихи как телогрейка,
Но я их вслух вчера прочел,
И в клетке сдохла канарейка.

Других уж нечего считать,

Они под хладным солнцем зреют,
Бумаги даже замарать
И то, как надо, не умеют.

Прости, Кавказ, что я о них

Тебе промолвил ненароком,
Ты научи мой русский стих
Кизиловым струиться соком,

Чтоб, воротясь опять в Москву,

Я мог прекраснейшей поэмой
Забыть ненужную тоску
И не дружить вовек с богемой.

И чтоб одно в моей стране

Я мог твердить в свой час прощальный:
«Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной».

Сентябрь 1924

Тифлис

Поэтам Грузии *