Том 2. Сцены и комедии 1843-1852

Мошкин. А закусить?

Шпуньдик. Нет, благодарствуй.

Мошкин. Чай, устал с дороги?

Шпуньдик. Ну, не могу сказать; почитай, с самой Москвы все спал.

Мошкин. Ведь ты у меня обедаешь?

Шпуньдик. Изволь.

Мошкин. Ну, вот умница. Так-то, дружище, так-то! Не ожидал, признаюсь, не ожидал. Кстати, ты женат?

Шпуньдик(со вздохом). Женат. А ты?

Мошкин. Нет, я, брат, того… я не женат. — И дети есть?

Шпуньдик. Как не быть! Пять человек. По их милости я вот и сюда притащился.

Мошкин. А что?

Шпуньдик. Да нельзя же, брат. Ведь надобно ж их куда-нибудь поместить.

Мошкин. Разумеется, разумеется… А где ты остановился?

Шпуньдик. Представь, близехонько. Трактир «Европу» знаешь?.. вот за Сенной. Тоже по рекомендации Кучина. Ну, брат, Петербург, скажу, город! Я еще только на Дворцовую площадь успел сходить. Признаюсь… Исакий-то, Исакий-то один чего стоит? Ну, вот и тротуары… достойны удивленья.

Мошкин. Да, да… у тебя еще глаза разбегутся, погоди… А что, Филипп, помнишь, у нас там соседка была…

Шпуньдик. Татьяна Подольская небось?

Мошкин. Да, да, она, она.

Шпуньдик. Приказала долго жить, Миша… вот уж девятый год.

Мошкин(помолчав немного). Царство ей небесное! — Ну, а что, дела твои как идут?

Шпуньдик. Помаленьку, брат, слава богу; я не жалуюсь. А твои как? С тех пор как ты от нас переселился, чай, в большие чины попасть успел?

Мошкин. Нет, брат, куда нам! Какие тут большие чины! Тоже помаленьку.

Шпуньдик. Однако ж крестик-то есть?

Мошкин. Ну, крестик-то есть… (Взглядывает на дверь.)

Шпуньдик. Ты словно ждешь кого-то?

Мошкин. Да, жду. (Потирая руки.) Я. брат, в больших хлопотах теперь.

Шпуньдик. А что?

Мошкин. Угадай.

Шпуньдик. Да где же мне…

Мошкин. Нет, угадай, угадай.

Шпуньдик(глядя ему прямо в глаза). Да ты… послушай, ты уж не жениться ли хочешь? Не женись, Миша, я тебе говорю!

Мошкин(смеясь). Не беспокойся, брат… В мои-то лета! А только ты угадал — у меня и то в доме свадьба.

Шпуньдик(указывая на стол). То-то я гляжу… Что за покупки такие? Кто ж это у тебя женится?

Мошкин. А вот погоди, я тебе — не теперь, теперь недосуг… а эдак вечерком, что ли, многое кое-что порасскажу. Ты удивишься, братец. Впрочем, в коротких словах можно, пожалуй, и теперь. Вот видишь ли, Филипп, вот это у меня гостиная, а я вот сам тут сплю… (Указывая на ширмы.) В других-то комнатах у меня воспитанница живет, сирота круглая. Ее-то вот я замуж и выдаю.

Шпуньдик. Воспитанница?

Мошкин. Да; то есть она, впрочем, девица благородная, титулярного советника Белова дочь; с покойницей ее матушкой я незадолго до смерти познакомился — и странный такой случай вышел. Удивительно, право, как это иногда бывает… точно, должно сознаться, судьбы неисповедимы! Надобно тебе сказать, Филипп, что я на этой квартире всего третий год живу; а Машина-то матушка с самой смерти мужа своего две маленькие комнаты здесь в четвертом этаже занимала; а умер он таки давненько. (Со вздохом.) Говорят, перед смертью ноги себе отморозил — посуди, каков удар? Старушка жила в крайней бедности; пенсия небольшая, кой-кто благотворил — плохие, знаешь, доходы. Вот я, брат, иду раз к себе по лестнице — а дело было зимой — дворник наплескал воды, да и не подтер, вода-то на ступеньках замерзла… (Вынимая табакерку.) Ты табак нюхаешь?

Шпуньдик. Нет, спасибо.