Том 2. Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции. Сказки

— Когда речь идет о таком человеке, как малыш Матс, — произнесла Оса, умевшая говорить торжественно и не по годам разумно, — надо прежде всего стараться почтить его память, пока можно. Ну а погоревать я еще успею!

И она стала упрашивать сестру милосердия помочь ей устроить маленькому Матсу достойное погребение. Ведь никто не заслужил этого больше, чем он!

Сестра подумала, что было бы счастьем, если бы хлопоты о похоронах смогли хоть чуточку утешить это бедное одинокое дитя. Она обещала помочь девочке, и это было очень важно для Осы. Она решила, что почти добилась своего, так как сестра Хильма пользовалась на руднике большим влиянием. Каждый рудокоп знал, что там, где взрывы происходят каждый день, его в любую минуту может настичь случайный шальной камень или же придавить каменная глыба. Поэтому каждому хотелось быть в добрых отношениях с сестрой милосердия. И когда Хильма, обойдя вместе с Осой всех рудокопов, просила их проводить в следующее воскресенье на кладбище маленького Матса, отказались лишь немногие.

— Раз сестрица просит, так и быть! — говорили они.

Сестре Хильме удалось сговориться и с духовым квартетом, который должен был играть на похоронах, и с небольшим хором. Снять школьное здание она и не пыталась, но поскольку стояла теплая летняя погода, решили, что кофе на поминках будут пить на свежем воздухе. Скамьи и столы им обещали дать взаймы в монастыре, а чашки и блюдца — в торговых лавках. Жены горняков, хранившие в сундуках вещи, которые не были в употреблении с тех пор, как они поселились здесь, на диких безлюдных пустошах, вытащили ради сестры милосердия скатерти из тонкого полотна, чтобы расстелить их на столах.

У булочника в Будене заказали сухари и крендели, а конфеты в траурных черно-белых обертках — у кондитера в Лулео.

Из-за похорон, которые Оса пожелала устроить своему брату, маленькому Матсу, в Мальмбергете начался такой переполох, что все только об этом и говорили. Под конец и сам управляющий узнал, что затевается.

А когда он услыхал, что пятьдесят рудокопов будут провожать на кладбище двенадцатилетнего мальчика, который, судя по всему, был просто-напросто нищим бродяжкой, он счел это безумством. Да еще и хор, и оркестр, и еловый лапник на могилу, и кофе на свежем воздухе, и конфеты из Лулео! Управляющий послал за сестрой милосердия и попросил положить конец этой расточительности.

— Грех заставлять бедную девочку пускать деньги на ветер! — сказал он. — Не годится, чтобы взрослые потакали прихотям ребенка! В конце концов вы просто смешны!

Управляющий не злился и не горячился. Говорил он совершенно спокойно и попросил сестру милосердия отменить хор, оркестр и длинную похоронную процессию. Хватит, если мальчика проводят девять-десять человек. И сестра милосердия не стала перечить управляющему. Отчасти из почтения к нему, а отчасти и потому, что в глубине души сознавала его правоту. Слишком большой переполох устроили они из-за нищего мальчонки. Сострадание к бедной девочке одержало верх над разумом!

Сестра милосердия спустилась вниз из виллы управляющего к лачугам рудокопов; она решила сказать Осе, что не может устроить все так, как та желает. Но на сердце у нее было нелегко; уж она-то лучше всех знала, что значат эти похороны для бедной Осы. По дороге она встретила нескольких женщин и поделилась с ними своими заботами. Жены рудокопов тотчас сказали, что управляющий прав. Нечего устраивать такие богатые похороны нищему мальчонке! Девочку, ясное дело, жалко; но это уж слишком, если ребенок вот этак возьмет волю да станет распоряжаться! И хорошо, что ничего из этой затеи не вышло.

Женщины разошлись по домам и разнесли повсюду новость. И вскоре по всем лачугам и даже шахтам распространилась весть о том, что богатых похорон маленькому Матсу не будет. И все тотчас же признали, что это вполне справедливо.

Пожалуй, во всем Мальмбергете нашелся всего один-единственный человек, кто с этим не согласился. То была Оса-пастушка.

Сестре милосердия и вправду пришлось с нею нелегко. Оса не плакала, не сетовала, но и не желала склониться перед волей управляющего. Какое ему дело до ее брата, сказала девочка, раз она не просила у него помощи. И он не может запретить хоронить Матса, как ей вздумается.

Только тогда, когда и другие женщины растолковали ей, что ни одна из них не придет на похороны, раз управляющий запретил, она поняла, что без его позволения не обойтись.

Оса-пастушка молча сидела некоторое время. Потом быстро поднялась.

— Ты куда? — спросила сестра Хильма.

— Пойду побеседую с управляющим, — ответила Оса.

— И не надейся, что он станет тебе потакать, — сказали женщины.

— Малыш Матс хотел бы, чтобы я пошла, — ответила Оса. — Управляющему, может, и невдомек, какой человек был малыш Матс.