Том 2 (выборочно)

— Хоть бы в лагерь скорее ехать! — с отчаянием сказал Левка. — А то распускаешься только на каникулах и всякие неприятности получаются. Встанешь утром — все ничего, а потом — бац! — и наделаешь чего-нибудь! Я, Сережа, средство изобрел, чтобы не ругаться, например…

— Как это? Соли на язык посыпать, да?

— Нет. Зачем соли? Просто, как рассердишься очень, сразу отвернись от того человека, зажмурь глаза и считай: раз, два, три, четыре… пока злость не пройдет. Я уже так пробовал, мне помогает!

— А мне ничего не помогает, — махнул рукой Сережа. — Ко мне очень одно слово прицепляется.

— Какое? — заинтересовался Левка.

— Дура — вот какое! — шепнул Сережа.

— Отучайся, — строго сказал Левка и, растянувшись на спине, вздохнул. — Если б этого кота достать, тогда бы все хорошо было…

— Я тебе говорил, за лапу привязать…

— Дурак! Попугай несчастный! — вскипел Левка. — Ты мне только повтори это еще раз, я тебе таких пилюлей навешаю! За лапу, за лапу, за хвост! Искать надо, вот что! Балда дурацкая!

— Считай, — уныло сказал Сережа, — считай, а то опять ругаешься! Эх ты, изобретатель!

* * *

— Вот так мы шли, а так она шла. — Левка показал рукой на другую сторону улицы.

Сережа, прислонясь к забору, грыз зеленую веточку сирени.

— Старухи все похожи, — сказал он, — все морщинистые и сгорбленные.

— Ну нет, есть такие прямые, длинные, как палки, тех легко узнать. Только наша низенькая была…

— В платке, что ли? — спросил Левка.

— Да, да, в платке. Эх, какая старуха! — с горечью сказал Сережа. — Сразу взяла и утащила. Даже ничего не спросила толком: чей кот? Может быть, нужен очень?

— Ну ладно, — нахмурился Левка. — Найдем как-нибудь. Может, она близко живет. Старухи далеко не ходят…

— Километра два, а то и три любая старуха теперь может отмахать. Да еще в какую сторону…

— А хоть во все четыре стороны! Мы всюду пойдем! Сегодня в одну, завтра в другую. И в каждый двор будем заглядывать!

— Так все лето и проходишь! Хорошо, если до лагеря, а то и поплавать не успеешь…

— Эх ты, пловец! Спустил чужого кота чертовой бабушке и искать не хочет! — озлился Левка. — Пойдем лучше. Три километра напрямки!

Сережа выплюнул изо рта ветку и зашагал рядом с товарищем.

— Хоть бы раз в жизни повезло!

* * *

Но мальчикам не везло. Наоборот, дела пошли еще хуже.

— Где ты шатаешься, Сережа? Избегался, почернел… С утра до вечера пропадаешь! — сердилась мать.

— Да чего мне дома делать-то?

— Ну, в школу бы сходил. Там ребята на качелях качаются, в футбол играют…

— Ну да, в футбол! Очень интересно… Подобьют ногу, останусь хромым на всю жизнь, сама тогда бранить будешь. А то еще с качелей упаду.

— Скажите пожалуйста! — разводила руками мать. — Да с каких это пор ты таким тихоней сделался? То все приставал: «Купи футбольный мяч», — покоя нам с отцом не давал, а теперь… Смотри у меня, я твои штуки разгадаю…

Левке тоже влетело от отца.

— Что ты, говорит, как петух, на заборе торчишь? Займись, говорит, чем-нибудь наконец! — жаловался Левка Сереже.

Многие улицы были исхожены за это время. В одном дворе на крыше показался рыжий кот. Ребята опрометью бросились за ним.

— Держи! Держи! Заходи вперед! — кричал Левка, задрав вверх голову.

Кот вскочил на дерево. Обдирая коленки, Левка полез за ним. Но Сережа, стоя внизу, разочарованно крикнул:

— Слезай! Не тот: грудка белая и лицо не такое.

А из дома выскочила толстая тетка с ведром.

— Опять голуби! — закричала она. — Вот я вас отучу от своего двора! Марш отсюда!

Она взмахнула ведром и окатила Сережу холодной водой. На спине и на трусиках осела картофельная шелуха. Мальчики как ошпаренные выскочили за ворота. Сережа стиснул зубы и схватил камень.

— Считай! — тревожно крикнул Левка. — Считай скорей!

— Раз, два, три, четыре… — начал Сережа, бросил камень и расплакался. — Дура, дура, дура! Как ни считай, все дура!

Левка молча выжимал на нем трусики, отряхивая с них приставшую шелуху.

* * *

Ночью шел дождь. Шлепая босыми ногами по теплым лужам, Левка поджидал Сережу. Из раскрытых окоп верхней квартиры доносились громкие голоса взрослых.

«Нас ругают… — испугался Левка. — Обоих или одного Сережу к стенке приперли? Только за что?..» За эти дни как будто ничего плохого они не сделали. «Сделали не сделали, а взрослые, если захотят, всегда найдут, к чему придраться».

Левка спрятался в кусты и прислушался.

— В конце концов, я этого совсем не одобряю — получить себе чахотку из-за несчастного кота! — раздраженно кричала Эсфирь Яковлевна. — Она же маковой росинки в рот не берет…

— Бесполезное животное, в общем… — начал профессор.

Левка презрительно улыбнулся.

«Хорошо им разговаривать, а ей, бедной, даже и кушать не хочется, — с жалостью подумал он о Марье Павловне. — Если б у меня была овчарка, я бы ее любил, воспитывал, и вдруг бы она пропала! Ясно, обедать не стал бы… Квас какой-нибудь выпил, и все!»

— Ты чего стоишь? — толкнул его Сережа. — Пойдем скорей, пока мать занята!

— Пойдем, — обрадовался Левка, — а то скоро в лагерь!

Решено было сходить на рынок.