Том 20. Фланкер. Новая Бразилия

— Пусть брат мой предоставит мне вести это дело, — сказал охотник, — намерения его очень скоры, я немного изменю их. Его присутствие скорее может повредить нам, чем принести пользу; мы не можем надеяться побить таких многочисленных врагов. Благоразумие требует, чтобы мы прибегли к хитрости… Обещает ли вождь не делать ни одного движения без моего сигнала? — упорно повторил охотник.

— Летучий Орел — вождь, он обещает повиноваться Седой Голове.

— Хорошо, теперь смотри, ожидание твое не будет продолжительным.

Сказав это, старый охотник смело раздвинул кусты и в сопровождении обоих товарищей твердым шагом вышел на прогалину.

Мы видели тревогу, произведенную их неожиданным появлением.

Летучий Орел опять вернулся в свою засаду на вершину дерева, с которого он сошел только затем, чтобы сообщить охотнику необходимые сведения.

Вольная Пуля остановился подле Верного Прицела.

— Друг, — сказал он ему по-испански, на языке, понятном почти всем индейцам, — приказ твой исполнен: Летучий Орел и его жена находятся теперь в лагере мексиканцев.

— Хорошо, — ответил Верный Прицел, понимая хитрость друга. — Кто эти люди, сопровождающие тебя?

— Два охотника, которых послал со мной вождь гачупинов[5]; сам он немедленно явится с тридцатью всадниками, несмотря на мои уверения, что ты находишься среди друзей.

— Возвратись-ка к нему и скажи от меня, что ему нет нужды беспокоиться… или нет, погоди: чтобы не вышло какого недоразумения, я сам пойду к нему.

Слова эти произнесенные без всякой натянутости, так естественно, и при этом еще человеком, которого все присутствующие индейцы ценили по достоинству, произвели на них изумительное действие.

Не раз уже было говорено в различных наших сочинениях, что краснокожие соединяют в себе безумную отвагу с величайшей осторожностью; они никогда не предпринимают дела с сомнительной выгодой для них и при дурном обороте его никогда не стыдятся отступить.

Конечно, Красный Волк был храбрый человек, во многих сражениях он дал тому доказательства; между тем он не поколебался в целях общей выгоды пожертвовать своими тайными желаниями. Как ни был он хитер, но уверенность, с какой говорил Верный Прицел, и неожиданное вмешательство его друга окончательно сбили его с толку, он поверил им и немедленно сориентировался.

— Брат мой Седая Голова приятный гость, — сказал он, — сердце мое радуется, принимая друга. Он и его товарищи могут сесть у огня совета, трубка вождя будет им сейчас подана.

— Красный Волк великий вождь, — ответил Вольная Пуля, — я счастлив, что он расположен ко мне, и с величайшим удовольствием принял бы приглашение, если бы крайне важные причины не вынуждали меня как можно скорее отправиться к моим бледнолицым братьям, ожидающим меня на незначительном расстоянии от лагеря апачей-антилоп.

— Надеюсь, что никакое облако не находится между Седой Головой и его братом Красным Волком, — лукаво заметил вождь. — Храбрые воины должны уважать друг друга.

— Я того же мнения, вождь, вот потому-то я и вошел так открыто в ваш лагерь один, когда мог прийти со многими белыми воинами.

— Лагерь друзей белого охотника недалеко отсюда? — спросил Красный Волк.

— Недалеко, — ответил Вольная Пуля, — на четыре или пять перелетов стрелы, не более, по направлению к западу.

— О-о-а! Жаль, — сказал индеец, — иначе я проводил бы своих братьев до их лагеря.

— А кто мешает вождю идти с нами? — откровенно осведомился старый охотник. — Уж не боится ли он дурного приема?

— О-о-а! Кто посмел бы не принять Красного Волка с должным ему уважением? — гордо возразил апач.

— Конечно, никто.

Красный Волк наклонился к подчиненному вождю и сказал ему на ухо несколько слов; тот встал и ушел с прогалины. Охотники с беспокойством наблюдали это движение и обменялись взглядом, который означал: будем настороже! Без притворства отступив на несколько шагов, они сдвинулись плотнее, готовясь действовать при первом же подозрительном знаке; зная предательский характер людей, среди которых они находились, они ожидали от них всякой гадости. В следующую минуту индеец, высланный вождем, возвратился на прогалину; он отсутствовал не более десяти минут.

— Ну что? — спросил его Красный Волк.

— Правда, — лаконично ответил индеец.

Лицо вождя омрачилось, слова индейца убедили его, что Вольная Пуля не лгал ему, — он выслал индейца для того, чтобы тот справился, действительно ли поблизости видны огни лагеря бледнолицых.

Ответ посланного убедил его, что измена в настоящую минуту немыслима, что придется продолжать выказывать притворное расположение и расстаться с беспокойными гостями не так, как ему хотелось бы.

По его приказу лошади были отвязаны и воины вскочили в седла.

— Близок день, — сказал он. — Луна вернулась к большой горе. Я отправляюсь в путь с моими воинами. Пусть Ваконда покровительствует моим белым братьям!

— Благодарю, вождь, — ответил Верный Прицел, — не пойдете ли и вы со мной?

— У нас разные дороги, — сухо ответил вождь, отпуская поводья своего коня.

— Это верно, проклятая собака, — проворчал сквозь зубы Вольная Пуля.

Отряд индейцев помчался во весь опор и исчез в темноте.