Том 20. Избранные письма 1900-1910

Милая Машенька,

Сажусь писать письма и рад, что первое неотвеченное — твое. У нас суета, роскошь, праздность, недоброта и притом жара, и я физически здоров, но духовно ослаб, и хочется пожаловаться, хотя и жаловаться не на что, кроме как на свою слабость; мам'a здоровье заметно лучше с тех пор, как она по совету докторов лежит 4-й день. Она спокойна, и с ней мне хорошо. Был Чертков^*, с которым было очень хорошо. Здесь милый Поша^*, с которым тоже прекрасно, и дети его славные (вы на них наклеветали). Все хорошо, а хочется жаловаться. Но не буду больше. Сейчас приехала Анночка^* и Кристи. Как жаль, что ты ослабела здоровьем. Я говорю жаль по старой привычке, а этого жалеть нечего. Вот когда духовно, как я, ослабеешь, это жаль. Ты не слабей, а крепни, и я постараюсь то же сделать. Михаил Сергеевич^* уехал нынче. Кузминские и Эрдели вчера. Ваши молодые^* произвели на меня очень хорошее впечатление, но мало говорил с ними, и жалко.

Таня тиха, ровна, спокойна, разумна. Здоровьем не дурна, но объедается — жадна. Да еще Миша Сухотин здесь. Хочется не хвалить, но не буду. Он не виноват, что мертвым родился. Андрюша жалок, но прост, естествен. Был бы совсем хорош, если бы можно было извлечь из него берсовскую самоуверенность. Я не могу не одобрять его, потому что из всех сыновей он один любит меня. Все мы растем, все только оболванены. Что дальше будет? Кто мы такие — узнаем только, когда будем умирать. Да, был еще здесь скульптор Андреев^*, вчера была Звегинцева, Кашевская, Гольденвейзеры, здесь Сережа. И всем им никого и ничего, кроме себя, а особенно уже меня, совсем не нужно (выключу Гольденвейзера).

Очень бы хотелось у вас пожить, хоть побывать, и не для уединения, а для уединения и тебя. Работы у меня много, и радостной. И когда я в ней или один в лесу, в поле и в боге, то мне удивительно хорошо. От этого мороженое, и Звегинцева, и разговоры о конституции, и глупые и злые, очень тяжелы контрастами.

Прощай, голубушка, целую тебя и Колю.

Л. Т.

137. Эрнесту Кросби <перевод с английского>

1905 г. Июля 6/19. Ясная Поляна.

Дорогой Кросби,

Я давно написал к вашей статье о Шекспире предисловие, которое разрослось в целую книгу^*. Думаю, что издам ее, когда она будет переведена^*. Таким образом, желание ваше исполнится.

Преступления и жестокости, совершаемые в России, ужасны, но я твердо убежден, что эта революция будет иметь для человечества более значительные и благотворные результаты, чем Великая французская революция.

Искренно ваш

Лев Толстой.

1905, 19 июля.

138. П. А. Оленину-Волгарю

1905 г. Августа 26. Ясная Поляна.

Милостивый государь Петр Алексеевич.

Ваши рассказы^* очень понравились мне. Они прекрасно написаны и большей частью содержательны. Особенно последний^*. Благодарю вас за присылку книжек. Что же касается романа^*, то, пожалуйста, простите меня за то, что возвращаю его вам, не читая. Я не имею для чтения таких вещей сил и времени и тем более для составления мнения и отзыва. Так, пожалуйста, не сетуйте на меня.

Лев Толстой.

139. Вел. Кн. Николаю Михаиловичу

1905 г. Сентября 14. Ясная Поляна.

Перед самым получением вашего хорошего письма^*, любезный Николай Михайлович, я думал о вас, о моих отношениях с вами и хотел писать вам о том, что в наших отношениях есть что-то ненатуральное и не лучше ли нам прекратить их.

Вы великий князь, богач, близкий родственник государя, я человек, отрицающий и осуждающий весь существующий порядок и власть и прямо заявляющий об этом. И что-то есть для меня в отношениях с вами неловкое от этого противоречия, которое мы как будто умышленно обходим.

Спешу прибавить, что вы всегда были особенно любезны ко мне и что я только могу быть благодарен вам. Но все-таки что-то ненатуральное, а мне на старости лет всегда особенно тяжело быть не простым.

Итак, позвольте мне поблагодарить вас за вашу доброту ко мне и на прощанье дружески пожать вашу руку.

Лев Толстой.

14 сентября 1905.

140. Вел. Кн. Николаю Михайловичу

1905 г. Октября 6. Ясная Поляна.

Получил ваше письмо^*, любезный Николай Михайлович — именно «любезный» в том смысле, что вы вызываете любовь к себе.

Мне очень радостно было узнать из вашего хорошего письма, что вы меня вполне поняли и удержали ко мне добрые чувства. Я не забываю того, что vous avez beau ^etre grand duc^*, вы человек, а для меня важнее всего быть со всеми людьми в добрых, любящих отношениях, и мне радостно оставаться в таких с вами, хотя бы и при прекращенном общении.

Очень, очень благодарен вам за ваше доброе письмо.

Лев Толстой.

6 октября 1905.

141. M. Л. Оболенской

1905 г. Октября 15. Ясная Поляна.