Очень вам благодарен, любезный Николай Михайлович, за книги и милое письмо*. По теперешним временам мне особенно приятна ваша память обо мне. Пускай исторически доказана невозможность соединения личности Александра и Козьмича*, легенда остается во всей своей красоте и истинности. Я начал было писать на эту тему, но едва ли не только кончу, но едва ли удосужусь продолжать*. Некогда, надо укладываться к предстоящему переходу. А очень жалею. Прелестный образ.
Жена благодарит за память и просит передать привет.
Любящий вас
2 сентября 1907.
171. Редакциям газет «Русские ведомости» и «Новое время»
Более 20-ти лет назад я, по некоторым личным соображениям, отказался от владения собственностью. Недвижимое имущество, принадлежавшее мне, я передал своим наследникам так, как будто я умер. Отказался я также от права собственности на мои сочинения, и написанные с 1881 года стали общественным достоянием.
Единственные суммы, которыми я еще распоряжаюсь, это те деньги, которые я иногда получаю, преимущественно из-за границы, для голодающих в определенных местностях, и те небольшие суммы, которые мне предоставляют некоторые лица для того, чтобы я распределял их по своему усмотрению. Распределяю же я их в ближайшей округе для вдов, сирот, погорелых и т. п.
Между тем такое распоряжение мое этими небольшими суммами и легкомысленные обо мне газетные корреспонденции ввели и вводят в заблуждение очень многих лиц, которые все чаще и чаще и все в больших и больших размерах обращаются ко мне за денежной помощью. Поводы для просьб весьма разнообразные: начиная с самых легкомысленных и до самых основательных и трогательных. Самые обычные — это просьбы о денежной помощи для возможности окончить образование, то есть получить диплом; самые трогательные — это просьбы о помощи семьям, оставшимся в бедственном положении.
Не имея никакой возможности удовлетворить этим требованиям, я пробовал отвечать на них короткими письменными отказами, высказывая сожаление о невозможности исполнения просьбы. Но большею частью получал на это новые письма, раздраженные и упрекающие. Пробовал не отвечать и получал опять раздраженные письма с упреками за то, что не отвечаю. Но важны не эти упреки, а то тяжелое чувство, которое должны испытывать пишущие.
Ввиду этого я и считаю нужным теперь просить всех нуждающихся в денежной помощи лиц обращаться не ко мне, так как я не имею в своем распоряжении для этой цели решительно никакого имущества. Я меньше, чем кто-либо из людей, могу удовлетворить подобным просьбам, так как если я действительно поступил, как я заявляю, то есть перестал владеть собственностью, то не могу помогать деньгами обращающимся ко мне лицам; если же я обманываю людей, говоря, что отказался от собственности, а продолжаю владеть ею, то еще менее возможно ожидать помощи от такого человека.
Очень прошу и другие газеты перепечатать это письмо*.
172. В. Г. и А. К. Чертковым
Сейчас написал гору писем*, милые, милые друзья Галя и Дима и Димочка, и вам пишу последним. А пишу вам последним потому, что тем надо думать, что написать, не слишком уже наврать, а вам могу писать, что попало, вы всё поймете, если есть, что понимать, и всё простите, если нечего понимать или что плохо. Спасибо за ваше письмо из Москвы. Очень оно радостно было мне*. Сейчас получил от Перна письмо от 22. Он проводил*. Вы, верно, уж дома. Пишите. У меня все не по заслугам хорошо. Очень усердно работаю «Новый круг чтения» и начерно кончил*. Здесь Репин пишет портреты Софьи Андреевны и мой вместе. Пустое это дело, но подчиняюсь, чтоб не обидеть*. Был Поша*, вчера уехал. Я очень люблю его. У него в глубине очень хорошо. Гусева еще нет. Я обхожусь без него*. А вот Суворов*, юноша милый, помните его? Ждет. Очень, очень хорошо было нам лето это. Спасибо за это. А о будущем я не думаю.
Нового ничего не начал, а многое хочется. Статейку прощальную вчера поправил и послал вам*. Прощайте, милые друзья, все три.
26 сент. 1907 г.
Гусев сейчас приехал*.
173. Л. М. Гребенникову
Очень рад буду рекомендовать вашу книгу и почти уверен найти издателя, но для того, чтобы уверенно рекомендовать ее, надо ее видеть*.
Ясная Поляна.
13 окт. 1907.
174. H. H. Гусеву
Милый, милый, дорогой друг
Николай Николаевич,
Как ни близки вы мне были до того испытания, которому вы подпали*, вы мне теперь еще ближе и дороже: не только потому, что я чувствую свою вину, что все, что вы испытываете, по всей справедливости должен бы был испытывать я, но просто потому, что вы переносите и так хорошо переносите посланное вам испытание.