Том 21. Избранные дневники 1847-1894

3 августа нового стиля. Читал историю педагогики. Франц Бако^*. Основатель матерьялизма. Лютер реформатор в религии — к источникам. Бако в естествоведении. Риль в политике^*. Познакомился с Фрёбелем. Аристократ — либерал^*. Риль болтун. Искусство не может ничего дать, когда сознательно.

4 августа. Риля читал и Герцена^* — разметавшийся ум — больное самолюбие, но ширина, ловкость и доброта, изящество — русские. Ходил на охоту. Писал к своим.

5 августа. Montaigne первый ясно выразил мысль о свободе воспитания. В воспитании опять — главное равенство и свобода.

6 августа. Читал Риля «Kulturgeschichte»^l4*. Каламбур ученый преобладает. Он забывает искусство. Volkskunde[59] состоит из множества отдельных наук. А искусство помощник, но самостоятельный. Риль же не художник и хочет сделать из своей Volkskunde мешанину искусства и науки. Приехал Сережа. Сон в руку. Самые дурные известия. Он продулся. Николеньке хуже.

7 августа. Немного успел почитать Риля о календарях. Он прав; о органическом значении народных старых календарей и вообще народной из народа литературы. Но где же место Ауэрбаха? Interm'ediaire[60] между народом и образованным классом. Мечтал о уничтожении рулеток. Гулял вечером. Болтал с мужиками. Мысль повести. Работник из всех одолел девку или бабу. Формы еще не знаю^*.

8 августа. Сережа хочет общества, блеск аристократизма действует на него. Гулял один. Форма повести: смотреть с точки мужика — уважение к богатству мужицкому, консерватизм. Насмешка и презрение к праздности. Не сам живет, а бог водит.

10 августа. Знакомство с Фрёбелем. Либеральный болтун. Ауэрбахи 3-го уехали, и накануне мы славно болтали о литературе. Я предлагал ему аренду. Получил письмо из дому. Неприятно перенесло меня во все дрязги хозяйства.

11 августа. Ходил в Гариц, знакомство с молодым школьным учителем, которого занимает вопрос, по двум или по одной линейке писать. Старик рутинер. Нанимал работников, косил.

12 августа. Положение Николеньки ужасно. Страшно умен, ясен. И желание жить. А энергии жизни нет. Ездил в Героде. Ауэрбахи, даже она, — чрезвычайно милы.

13 августа. Николенька уехал. Я не знаю, что делать. Машеньке плохо и ему. А я ни к чему. После обеда все с Фрёбелем. Он меня стал уважать. Вечер с Ландауером.

14, 15, 16 августа. Ближе сошелся с Фрёбелем. Политика истощила его всего. Познакомился с Блумом и Экономом. Мало умных людей. Мысль о опытной педагогике привела меня в волненье, но не удержался, сообщил и ослабил ее. Писал. Ауэрбахи приехали. Скопин остался. От Николеньки получил письмо.

23 августа. Видел во сне, что я оделся мужиком, и мать не признает меня. Господин von из Мекленбурга — «старый порядок хорош, новый принесет бедность». Щеголяю. Как будто образуется форма романа^*.

24 августа. Читал Риля. Консерватизм невозможен. Нужны более общие идеи, чем идеи организмов государства — идея поэзии, и ее не уловишь в Америке и в образующейся новой Европе. Целый день боялся за свою грудь.

29 августа. [Соден — Франкфурт. ] Встал в 1/2 8. Не так здоров. Болтал с Шнейдером о 48 г. и порядках. […] Дорогой пришла мысль о простоте рассказа, — живо представляя слушателя — Андрея. Николенька весел. Пора перестать ждать неожиданных подарков от жизни, а самому делать жизнь.

13/25 октября. Иер. Скоро месяц, что Николенька умер^*. Страшно оторвало меня от жизни это событие. Опять вопрос: зачем? Уж недалеко до отправления туда. Куда? Никуда. Пытаюсь писать, принуждаю себя, и не идет только оттого, что не могу приписывать работе того значения, какое нужно приписывать для того, чтобы иметь силу и терпенье работать. Во время самых похорон пришла мне мысль написать матерьялистическое Евангелие, жизнь Христа-матерьялиста. Поездка из Содена ничем не замечательна. В Женеве College. Под диктовку историю и один складывает. Пьяный учитель. Изуродованные дети в salle d’asile[61]. Глупый Тургенев^*. Николенькина смерть самое сильное впечатление в моей жизни. Marseille. Школа не в школах, а в журналах и кафе^*.

28 октября. Воскресенье. Одно средство жить — работать. Чтобы работать, надо любить работу. Чтобы любить работу, надо, чтобы работа была увлекательна. Чтобы она была увлекательна, надо, чтобы она была до половины сделана и хороша. Cercle vicieux;[62] но что же делать. Гаданье карт, нерешительность, праздность, тоска, мысль о смерти. Надо выйти из этого. Одно средство. Усилие над собой, чтоб работать. Теперь час, я еще ничего не делал. Дописать первую главу с обеда^*. После обеда письма.