Том 21. Приключения Мишеля Гартмана. Часть I

Но в большой зале он очутился лицом к лицу с одним из наших старых знакомых, Карлом Брюнером, слугою Жейера, которого мы видели уже играющим роль довольно серьезную в двух важных обстоятельствах.

Карл Брюнер сидел за столом, на котором стояла кружка пива. Он небрежно курил из огромной фарфоровой трубки, опираясь локтем о стол и поддерживая голову рукою.

Приметив трактирщика, он сделал ему знак.

— Все хорошо? — спросил он шепотом.

— Прекрасно, — ответил Фёдер.

— Она не имеет подозрения?

— Не может иметь. В первую минуту она удивилась, потом восхитилась этим вниманием, которое натурально приписывает Жейеру.

— А он не знает ничего, старый негодяй! — сказал Карл Брюнер, смеясь.

— А я все-таки нахожусь в странном положении, — ответил трактирщик, качая головой. — Знаете ли вы, приятель, что вы заставляете меня играть довольно гадкую роль.

— А я, напротив, оказываю вам громадную услугу.

— Ах! Вот это уж чересчур!

— Если дадите себе труд подумать об этом с минуту, вы в этом сознаетесь так же, как и я.

— Объяснитесь. Я очень желаю понять.

— Вы от меня требуете именно того, чего я не могу сделать. Мне запрещено давать вам малейшее объяснение словесное. Но, за недостатком его, я даю вам другое, которое должно показаться вам очень ясно. Жейер платит вам двести франков в месяц, чтобы вы служили ему и исполняли его приказания во всех темных проделках, а я от имени моего господина даю вам пятьсот для того, чтоб вы изменяли Жейеру, делая вид, будто продолжаете оказывать ему преданность. Это вдвойне выгодно для вас.

— О! О! Какие крупные слова говорите вы, господин Карл Брюнер, когда речь идет о делах, которые кажутся мне очень невинны!

— Не представляйтесь простачком. Вы не так простодушны, как кажетесь.

— Хорошо, — ответил трактирщик, — я имею от вас только обещание и жалкую сумму в сто франков, которую вы подарили мне, между тем как я имел глупость подписать бумагу, которую вы потребовали от меня. Возвратите мне эту бумагу, отправляйтесь с путешественницей, и все будет кончено. Я сам устрою дело с Жейером, так чтоб не стать перед ним в неловкое положение.

— Нет, господин Фёдер, так нельзя. С бумагой-то вы распрощаетесь, мой милый. Она уже час тому назад отправлена в Страсбург и находится теперь в верных руках. Вы получите о ней сведения только в таком случае, если не пойдете прямо. Я вас предупредил. А сто франков, полученных вами, я дал вам только в задаток.

— Вот это получше.

— Вы находите?

— Послушайте, я отец семейства и прежде всего должен думать о моих детях.

— Бедняжка! Удивительно, какое участие вы внушаете мне, — возразил Карл Брюнер, смеясь. — Вы увидите, честно ли я веду дела. Я обещал вам от имени особы, которая послала меня к вам и которой я служу посредником, платить вам пятьсот франков в месяц. Так?

— Да, но…

— Но вы еще их не видали. Не это ли хотите вы сказать?

— Почти. Признаюсь вам, что я не прочь бы увидать их. Это придало бы мне мужества.

— И сняло бы с вас всякую совестливость, не так ли, хитрец? Ну, — прибавил он, вынимая из кармана бумажник, — я хочу вам доказать, что умею делать многое.

Он подал ему два банковых билета.

— Вот не пятьсот, а две тысячи, то есть я плачу вам заранее за четыре месяца.

— Надо было сказать это сейчас, — сказал трактирщик, глаза которого сверкнули алчностью, — я рад служить вам; я честный человек и предан вам и телом, и душой.

— Хорошо, хорошо, я знаю все это. Вы человек честный, но честность добродетель очень редкая в настоящее время и за нее следует платить очень дорого, не так ли, приятель?

— Это кажется мне справедливо.

— И мне также. В доказательство вот деньги. Только вы знаете, дела должны оставаться делами.

— Что это значит?

— Что письмена самцы, а слова самки, следовательно, вы потрудитесь написать мне расписку, которую я продиктую вам. Есть у вас перо и чернила?

— Конечно; вот все, что вам нужно, на прилавке.

— Ну, пишите.

— Диктуйте.

— «Я получил от господина Карла Брюнера от имени… — оставьте пустое место, я впишу имя, — две тысячи франков банковыми билетами, за четыре месяца вперед, по пятьсот франков в месяц, как это стоит в условии, подписанном мною сегодня через посредство вышеупомянутого Карла Брюнера с, — опять пустое место, — для того, чтобы передавать господину, — опять пустое место, — все сведения, которые я узнаю от господина Жейера, страсбургского банкира, живущего на площади Брогли, все приказания, какие он будет адресовать мне, и бумаги, какие бы то ни было, которые он мне перешлет. Этим условием я обязуюсь, кроме того, повиноваться приказаниям, которые мне будет давать господин, — опять пустое место, — добросовестно и без малейшей нерешимости. В силу чего даю расписку сего девятого августа тысяча восемьсот семидесятого года, Фюлъжанс Фёдер, трактирщик в Шильтигейме».

— Вот и кончено, — сказал Карл Брюнер, взяв бумагу, которую сложил и положил в карман.

— Но скажите, пожалуйста, я этой распиской связан поболее чем условием, которое я подписал утром.