Том 22. Избранные дневники 1895-1910

3) Об Агафьи Михайловниной жалости к собакам, кошкам, мышам, тараканам;

4) О заваленных врагах в шахте;

5) Перемирие на войне;

6) Три искушения^*.

[…] 20) Читал о Думе^* и прямо сожалел о том, что все эти люди умны и образованны. Гораздо бы было меньше греха, если бы они были глупы и безграмотны.

21) Думал о свободе воли. Та свобода, которую мы имеем изменять течение нашей жизни, не может изменить общего хода жизни. Как когда мы высыпаем рой пчел, каждая пчела может изменить свое положение, но общее последствие высыпания будет неизменно. То же и с людьми, не подчиняющимися общему закону. Свобода в том, что человек может иметь радость сознательного подчинения высшему закону своей жизни.

[…] 23) Не солнце движется, а земля поворачивается

к нему; также не время идет, а мир, скрытый временем, открывается сам себе. NB.

24) Как все таинственно для старых людей и как все ясно детям!

25) Какая удивительная тайна пришествие нового человека в мир.

26) Избегай всего, что разъединяет людей, и делай все то, что соединяет их. […]

Нынче 22 мая 1907. Ясная Поляна. Почти месяц ничего не записывал. За этот месяц продолжал уроки с детьми и приготовления к ним. Кроме того, почти только набросал о Павле, как исказителе христианства^*. Из посетителей был Добролюбов. Вчера Лойцен, «свободный христианин». Очень занят воздействием Милый Николаев и его мальчики. Тяжелое дело Андрея^*. Убийство доброго Вячеслава^*. Вчера вечером прегадко спорил с Колей, нынче, спасибо, попросил у него прощения. Написал вчера о Сковороде^*. Еще дело: составить жизнеописания Эпиктета, Сократа, Паскаля, Руссо, кроме Будды и Конфуция^*. Это — старческая разбросанность. Более двух недель нездоров, кашель, и не выхожу дня три и слаб. […]

28 мая 1907. Ясная Поляна. Нездоров и потому просил Сашу записать за несколько дней. […] 1) Сегодня, 13 мая, проснувшись, испытываю странное новое душевное состояние: как будто все забыл — не могу вспомнить, есть ли Юлия Ивановна или нет, не могу вспомнить: какое число? что я пишу? А между тем не столько представления, сколько чувства нынешних сновидений представляются особенно ярко.

2) Воспользоваться свободой революции для того, чтобы избавиться от суеверия необходимости власти. «Но люди не готовы». Тут cercle vicieux[57]. Люди не будут готовы, пока будет развращающая их власть.

3) Как опекун считает всегда неготовым воспитанника, так же и кандидаты в опекуны. Анархисты видят зло власти, но верят в нее — в ее средства.

4) Можно любить всякого человека. Только, чтобы любить так человека, надо любить его не за что-нибудь, а ни за что. Только начни любить так — и найдешь, за что.

5) Что прежде, что после? Прежде надо освободить людей от рабства, а потом уже облегчать машинами работу. А не так, как теперь — когда изобретение машин только усиливает рабство.

6) То, что ученые историки все дальше и дальше проникают в древность, показывает, что и прошедшее открывается нам так же, как и будущее, но открывается другим процессом и так же неполно.

[…] 8) Вред медицины в том, что люди больше заняты телом, чем духом. Жизнь сложилась так, что гибнут миллионы молодых, сильных, здоровых, детей — гибнет жизнь, а старательно и искусно лечат старых, ненужных, вредных. Главное, приучает людей — даже народ — больше заботиться о теле, чем о душе.

Если бы не было ее совсем, не было бы этого соблазна заботы о теле, люди больше думали бы о душе, и в общем положение людей было бы много лучше. Прекрасное выражение в народе, когда болен: помираю. Болезнь заставляла бы думать о смерти, а не об аптеке.

А живи люди более духовной жизнью, не было бы браунингов, войн, голодных детей и матерей, уничтожающих плод.

[…] 11) Две науки точные: математика и нравственное учение.

Одно — самое поверхностное, другое — самое глубокое. Точны и несомненны эти науки потому, что у всех людей один и тот же разум, воспринимающий математику, и одна и та же духовная природа, воспринимающая (учение о жизни) нравственное учение.

7 июня 1907. Ясная Поляна. Давно не писал. Прежнее нездоровье прошло, но начинается как будто новое. Нынче очень, очень грустно. Стыдно признаться, но не могу вызвать радости. На душе спокойно, серьезно, но не радостно. Грустно, главное, от того мрака, в котором так упорно живут люди. Озлобление народа, безумная роскошь наша. Горбунова рассказала про ужасный детский разврат. Вчера было хорошее чувство о письме Андрея. Испытал радость уединения с богом. Нынче пересматривал детский «Круг чтения». Дети не приходили. Письмо от Суткового, и я написал ему о добролюбовцах^*. Грустно, грустно. Господи, помоги мне, сожги моего древнего, плотского человека. Да, одно утешенье, одно спасенье: жить в вечности, а не во времени. Потерял записную книжку у кровати. Жалко. Записать:

[…] 4) Какая обворожительная черта лица — прелесть улыбки!

Не могу найти той книжки.