Том 23. Лесные жители

С местным мальчишкой скинули мы штаны и рубашки и, найдя мелководное место Хопра, из-под берега стали выкидывать будто бы пойманных раков. Оператор Сергей Урусов этот процесс снимал. И вот она, минута удачи: к интересному месту подбежал мальчишка с резвым, но еще глупым щенком. Раков этот «зверь» еще ни разу не видел, и очень они его забавляли. Один рак клешнею вцепился в нос кобелька. Тот завизжал, стал бегать и крутиться на месте, а рак мотался у него на носу. Все присели от смеха. Гляжу в сторону оператора — не растерялся, снимает! Великолепная сцена должна быть на пленке. Мы и еще кое-что на Хопре сняли, а что-то взяли из прежних съемок. Но удивительное дело: именно сцена с раками и щенком стала «пружиной» всей передачи. Вот уж действительно не знаешь, где найдешь, а где потеряешь.

Очень охотно бывали мы в Псковской области. Тут на озерных островах вблизи селенья Пустошка ленинградские приматологи устроили полигон для наблюденья за обезьянами. Обезьяны боятся воды. С острова они никуда убежать не могли и жили тут в безопасности почти на воле. Все природные инстинкты бурно начали в них пробуждаться. Снимать и наблюдать обезьян было исключительно интересно. Можно вспомнить много всяких забавных историй. Вот две из них.

Я вожу с собой запасную фотокамеру — на всякий случай. Снимаю обезьян и вижу вдруг одну «шимпанзиху» на дереве — сидит с моим «Никоном». Забравшись в сумку, обезьяна схватила то, что больше всего ее занимало, и теперь, приставляя, как и я, аппарат к глазу, «снимала» нас сверху. Ну, думаю, пропал «Никон»! Уронит сверху — и все. Попытался выманить свое имущество у воровки: никакого успеха — только выше поднялась на дубу. Со знаньем характера своих питомцев действовал профессор Фирсов.

Он протянул обезьяне большой апельсин, и та поняла, что ей предлагают обмен. Тем и закончилось дело.

А вот другая история и в другой раз. Приплыли к острову мы целым десантом на лодке. Вторжение чужаков «островитянам» не понравилось. Они неподвижно сидели рядком, настроенные враждебно. А вожак Бой действовал очень активно. Мы с профессором шли по мелкой воде вдоль берега, оператор, стоявший в лодке, снимал обезьян и нашу беседу.

Бой никак не хотел, чтобы мы появились в его владеньях, бегал и стряхивал на нас с профессором сухие сучья с деревьев. Но больше всего ему не понравился оператор, стоявший в лодке. Ветки до него не долетали, и Бой пустил в ход камни. Швырял он не очень метко, но один «снаряд» мог бы достигнуть цели. Увернувшись от камня, оператор вместе с камерой оказался в воде. Это была катастрофа. Камеру разобрали и просушили все ее «косточки». Но собранный французский «Эклер» не заработал. Что делать? Посылать человека в Москву за другой камерой, и это при дефиците съемочной техники — четыре-пять дней потери.

Я предложил рассказать зрителям все как было. Кое-что до этого успели мы снять, остальное дополнили фотографиями: сняли оператора, вылезающего из воды со своим инструментом, сняли Боя, швыряющего каменья, и много всего другого. В Москве добычу смонтировали и при озвучивании рассказали обо всем, что случилось. Представьте себе, на «летучке» передачу отметили как удачную: «Замечательный ход вы придумали!»

Окно лесника в Белоруссии.

И кое-что о кепке ведущего передачу. Молодым я все перепробовал: берет, шляпу, иностранный картузик. Остановился на кепке. Она лучше всего подходит фотографу, которому приходится куда-то лазать, на животе по земле ползать. Когда начался ералаш «перестройки», я купил про запас сразу дюжину кепок. И правильно сделал. Кепку то на теплоходе ветром сдуло, то упавшую автомобиль превратил в тряпку. А вот два случая, уместные тут припомнить. Оба связаны с Алма-Атой.

Заехал я, будучи в этом замечательном городе, к другу — почти столетнему литератору-натуралисту Максиму Дмитриевичу Звереву. На веранде оставил свою одежку и кепку. После застолья я заспешил в аэропорт. Одевшись, не обнаружил кепки. А жил Максим Дмитриевич в районе, который тут называют «Компотом». Улицы: Грушевая, Виноградная, Айвовая, Абрикосовая… В ворота двора, где мы бражничали, никто не входил, да и кому нужна моя пропахшая дорожной пылью и потом кепка?

Стоим в недоумении: куда же делась? Рядом крутится овчарка, и я заподозрил: ее работа. Хозяева засмеялись: ничего подобного никогда с собакою не случалось. А я настаивал поискать. И что же — в опавших осенних листьях возле забора обнаружен был бугорок. Шевельнули его ногой — и вот она, кепка с очаровательными для овчарки запахами…