Том 23. Статьи 1895-1906

«Родился 14 марта 1868 или 9-го года в Нижнем, в семье красильщика Василия Васильевича Каширина, от дочери его Варвары и пермского мещанина Максима Савватиева Пешкова, по ремеслу драпировщика или обойщика. С тех пор с честью и незапятнанно ношу звание цехового малярного цеха… Отец умер в Астрахани, когда мне было 5 лет, мать — в Канавине-слободе. По смерти матери, дедушка отдал меня в магазин обуви; в ту пору имел я 9 лет от роду и был дедом обучен грамоте по псалтири и часослову. Из «мальчиков» сбежал и поступил в ученики к чертёжнику, — сбежал и поступил в иконописную мастерскую, потом на пароход, в поварята, потом в помощники садовника. В сих занятиях прожил до 15 лет, всё время занимаясь усердно чтением классических произведений неизвестных авторов, как-то: «Гуак, или непреоборимая верность», «Андрей Бесстрашный», «Япанча», «Яшка Смертенский» и т. п.

На пароходе, когда был поварёнком, на образование моё сильно влиял повар Смурый, который заставлял меня читать жития святых, Эккартгаузена, Гоголя, Глеба Успенского, Дюма-отца и многие книжки франко-масонов. До повара — терпеть не мог книг, всякой печатной бумаги, до паспорта включительно.

После 15 лет возымел я свирепое желание учиться, с какою целью поехал в Казань, предполагая, что науки желающим даром преподаются. Оказалось, что оное не принято, вследствие чего я поступил в крендельное заведение, по 3 рубля в месяц. Это — самая тяжкая работа из всех, опробованных мною.

В Казани близко сошёлся и долго жил с «бывшими людьми»: зри «Коновалов» и «Бывшие люди». Работал на Устье, пилил дрова, таскал грузы… [В 1888 году покушался на самоубийство]. Похворав сколько требовалось, я ожил, дабы приняться за торговлю яблоками…

[В 1892 году вторично поступил письмоводителем к нижегородскому присяжному поверенному А.И. Ланину]. Влияние его на моё образование было неизмеримо огромно. Это высоко образованный и благороднейший человек, коему я обязан больше всех…

В Нижнем в 93–94 [93]году я познакомился с В.Г. Короленко, которому обязан тем, что попал в большую литературу. Он очень много сделал для меня, многое указал, многому научил.

Напишите об этом, непременно напишите: его, Горького, учил писать Короленко, а если Горький мало усвоил от Короленко, в этом виновен он, Горький. Пишите: первым учителем Горького был солдат-повар Смурый, вторым — адвокат Ланин, третьим — К[алюж]ный, человек «вне общества», четвёртым — Короленко…

Больше не хочу писать. Я расстроился и растрогался при воспоминании об этих великолепных людях».