Том 24. Куда исчезла Чарити

— Лежал абсолютно голый на полу с пистолетом в руке и с пулей в голове.

— Ого! — Он надавил потайную кнопку, и из деревянной стенной панели плавно выдвинулись и распахнулись створки встроенного бара. — Мне сейчас просто необходимо выпить, старик. У меня внутри все переворачивается!

— Никакой посмертной записки, говорящей о самоубийстве, не было, — продолжал я. — Во всяком случае, я ее не нашел. Но нашел крошечного черного котенка с белым бантом вокруг шеи. — Я вытащил бант из кармана и показал его Леонарду. — Тут есть одна очень любопытная надпись.

— «На память капризному мальчику. С любовью. Леонард», — прочитал он вслух. — Это явно говорит о чьей-то предусмотрительности, Рик.

— А ты разве не посылал ему котенка?

— Неужели я выгляжу полным идиотом? — Леонард посмотрел на свое отражение в зеркальной стене с нескрываемым удовольствием. — Никто не повел бы себя так глупо, верно? Особенно в моем положении.

— Его одежда была аккуратно разложена на кровати, — сказал я. — Похоже, Клайв принимал душ, а потом, вместо того чтобы одеться, прошел в гостиную и застрелился.

— А кто-то подбросил бедную кошечку с бантиком и моими наилучшими пожеланиями вокруг шейки, чтобы полиция подумала на меня? — Леонард плеснул дорогого коньяка в рюмку и выпил его одним конвульсивным глотком. — Ты заставляешь меня нервничать, старик!

— Мне удалось произвести лишь беглый осмотр комнаты, — продолжал я отчет. — Дело темное. Ненормальная дамочка не дала мне позвонить в полицию. Она также притащила котенка ко мне домой. Уверен, она не случайно оказалась в «Бонго», когда я там появился. Значит, весь вечер кто-то водит меня за нос. Выбор небольшой: либо ты, либо Зои Парнелл.

Леонард одним глотком прикончил оставшийся коньяк, потом поспешно зажал ладонью рот, поскольку реакция его желудка оказалась неожиданной.

— Прошу прощения! — Он очень осторожно выдохнул. — А у этой ненормальной дамочки есть имя?

— Фрида Паркин.

— Ого!

— И-го-го! Осел! — рявкнул я. — Еще чуть-чуть, и я забуду, что имел несчастье быть знакомым с тобой, шут!

— Так ты не вызвал полицию? — Он погладил свои мясистые щеки лопатообразными пальцами. — Значит, бедняжка Клайв до сих пор так и лежит на полу?

— Я не вызвал полицию сразу, — уточнил я. — Но я сделал это по дороге сюда.

— Следовательно, теперь я в любой момент могу ожидать визита какого-нибудь хитроумного детектива?

— Звонок был анонимным. У меня и так достаточно неприятностей, чтобы еще объяснять им, почему я не позвонил сразу из квартиры.

Леонард плеснул еще коньяку себе в рюмку.

— Что-то я выбираю себе неудачных приятелей, не так ли? Сначала Лестер Андерсон, а теперь вот Клайв!

Из-под алой портьеры показалась Мышка, разбежалась и прыгнула на кушетку, покрытую леопардовой шкурой, затем опрокинулась на спину, и лапки замелькали в воздухе.

— Она думает, что кушетка существует исключительно для ее удовольствия, — хихикнул Рид. — У нее мания величия!

— И не у нее одной, — ехидно бросил я. — Рано или поздно, а скорее всего, рано полиция свяжет твое имя со смертью Джордана. А если окажется, что это убийство, тебе придется туго!

— Ты же не думаешь, что кто-то совершил убийство только ради того, чтобы подозрение упало на меня, верно? — Он хитро мне улыбнулся. — Нет человека, который бы так ненавидел меня.

— Я тебя ненавижу, — признался я без обиняков.

— Ты еще тот негодяй! — Леонард снова потер себе щеки. — Фрида Паркин, говоришь? Сексапильная малышка с длинными нечесаными черными волосами? Выражается словно портовый грузчик, который только что уронил себе на ногу молоток?

— Она самая, — кивнул я.

— Последний раз я видел ее пару месяцев назад. В то время она жила с Чарли Стерном.

— А кто такой, черт его побери, этот Чарли Стерн?

— Хороший вопрос, Рик. Полагаю, Чарли задает его себе по крайней мере дважды в день. — Леонард заметил убийственный блеск моих глаз и протестующе поднял руку. — Ну, не потеряй штаны, старик! У этого Чарли по двадцать восемь пальцев на каждой руке, и каждый палец засунут в отдельный пирог. Думаю, его можно назвать финансистом.

— А с чего это он тебя так ненавидит?

— А почему ты думаешь, что добрый старикан Чарли меня ненавидит?

— Знать Леонарда Рида — значит его ненавидеть, — изрек я. — Так все-таки почему же Стерн тебя ненавидит?