Том 25: Бей побольнее

— Я ненавижу педерастов. Они сейчас повсюду, разрастаются, как раковая опухоль… Он подошел к нам и глупо улыбнулся, глядя на Стеллу. Я думала, что она его сейчас отошьет, но вместо этого она застыла, как восковая кукла. Побледнела, как полотно, и совсем перестала дышать.

— Привет, ма! — произнес этот уродец высоким пронзительным голосом. — Я совсем выдохся. Одолжи мне пятьдесят, хорошо?

— Она сидела, глядя на него широко раскрытыми глазами. Тогда я закричала, чтобы он убирался ко всем чертям. Мой голос, кажется, пробудил ее. Она воскликнула:

— Господа, Джонни, что ты с собой сотворил?

Он же весьма развязно усмехнулся и спросил:

— Послушай, ма, что ты сотворила с собой? Дай мне полсотни. Я совсем без денег.

— Стелла расплакалась, тогда он потянулся к ее сумочке. Но когда он стал ее открывать, я плеснула ему в лицо кока-колу, которую пила. От неожиданности он отскочил с грубыми воплями, что я Испортила его одежду. Потом подошел черномазый. Я испугалась, что он меня прибьет, но он схватил Джонни в охапку и потащил его к выходу… Стелла поднялась, продолжая плакать, и ушла к себе в комнату. Тогда я ее видела последний раз в живых. Она приняла тройную порцию героина.

Кусочки головоломки разместились по своим местам. Джонни Джексон, сын Митча Джексона, был гомосексуалистом. Этим объясняется, почему девочки в школе Сирля не могли произвести на него впечатления и почему все те, с кем я о нем говорил, в один голос называли его «славным ребенком» Я почувствовал наконец, что кое-чего достиг.

— Вы не знаете, где я могу его найти?

— Он может быть где угодно. Нет, не знаю, и меня это совершенно не интересует. Послушай, красавчик, что вы скажете в отношении последней десятки?

— Куда вы собираетесь?

Она пожала плечами. На лице у нее было, совершенно каменное выражение.

— Не знаю. Я сыта по горло Скин-Клубцм.

Она внимательно посмотрела на меня:

— Уж не думаете ли вы, что девушка с, моей внешностью и моим… умрет с голода?

— Но должны же вы куда-то отправиться.

— Несомненно. В Нью-Йорк, возможно. Туда, где есть жизнь. Сейчас я знаю твердо одно: я хочу удрать от Эдди. Так как в отношении десяти долларов?

— Детка, сотня тебе тоже мало чем поможет. Нью-Йорк? Это очень далеко отсюда.

Она протянула руку:

— Деньги, красавчик!

— Расскажи мне про Эдди Рейза.

Глаза у нее округлились.

— Вы сошли с ума? Об этом пресмыкающееся я не желаю говорить. Я рассказала вам о Джонни, хватит с вас.

— Эдди участвует в рэкете по наркотикам, — сказал я. — Вам не обязательно говорить об этом. Это ясно без ваших слов.

Она вскочила с раскладушки, подошла к двери и распахнула ее.

— Гоните десять долларов и… вон!

Я посмотрел на нее и почувствовал жалость. Она была очаровательной девушкой, но так получилось, что она поплыла по течению, стараясь выжить, точно так же множество девушек ее возраста выходят на панель, чтобы не умереть с голоду.

Что они могли предложить? Никто не хотел ничего иного, кроме их великолепно сложенных тел и готовность упасть на спину в постели. В их молодые глупые головы никогда не приходили мысли о том, что годы бегут и что они становятся все более малопривлекательными. Мужчины охотились за молоденькими. Сейчас с той уверенностью, которую вселяло в нее ее обольстительное тело, Би-би не могла представить себе возможности того, чго другая девчонка, борющаяся за свое выживание, спихнет ее с поприща утоления порочных желаний мужчин более состоятельного круга, и ей останется довольствоваться старыми распутниками и алкоголиками, которые готовы схватить любую женщину.

— Милочка, остановитесь на минутку. Подумайте о будущем Вы же сами накликаете беду на свою голову. Неужели вы не можете заниматься ничем иным, кроме стриптиза?

Она долго смотрела с враждебным выражением на меня

— Вспомните хотя бы печальную судьбу той же Стеллы.

— Идите трясите своим проклятым тамбурином в каком-нибудь другом месте! — закричала она. — Слава богу, я сама могу распоряжаться своей жизнью и устроить ее так, как мне нравится Мне не нужны ничьи советы!

Она ткнула пальцем в дверь:

— Катитесь!

Я вышел от нее, понимая, что никакие уговоры не в силах повлиять на нее, точно так же, как ничьи призывы и увещания не в состоянии исправить современную молодежь, потому что они никого не желают слушать. Проходя по темному коридору к выходу, я слышал, как захлопнулась ее дверь.

Усевшись в машину, я проехал вниз по улице и свернул направо как раз в тот момент, когда со стоянки выбралась какая-то машина. Прибавив скорости, я успел занять освободившееся местечко, опередив на какой-то фут другого претендента. Он метнул на меня уничтожающий взгляд и отправился охотиться далее. Я запер машину и побежал назад на улицу Би-би.

Мне было трудно пробиться сквозь плотную толпу на тротуаре, но я позабыл о правилах вежливости и изо всех сил работал локтями, покуда не добрался до такого подъезда, откуда мне хорошо был виден вход в «развалюху». Я поднялся на три ступеньки, закурил сигарету, оперся о коробку двери и приготовился ждать.

Би-би меня заинтриговала. Я хотел проследить, куда она пойдет.