Том 26, ч.1

[363] Если заработная плата промышленного или земледельческого рабочего равна 500 франкам, а создаваемая им прибавочная стоимость (прибыль и рента) составляет 40 %, то «чистый продукт» такого рабочего будет равняться 200 франкам, и нужен труд 5 таких рабочих, чтобы произвести заработную плату слуги в 1000 франков. Если бы господину обмену заблагорассудилось вместо слуги купить себе содержанку за 10000 франков в год, то для этого потребовался бы «чистый продукт» 50 такого рода производительных рабочих. Но так как содержанке ее непроизводительный труд приносит меновую стоимость, плату, в двадцать раз большую, чем заработная плата производительных рабочих, то, по мнению Ганиля, эта особа в двадцать раз больше способствует «производству богатства», и страна производит тем больше богатства, чем выше она оплачивает своих слуг и содержанок. Господин Ганиль забывает, что только производительность промышленного и земледельческого труда, что вообще только тот избыток, который создают производительные рабочие, но за который им не платят, доставляет фонд для оплаты непроизводительных работников. Но расчет Ганиля таков: 1000 франков заработной платы и ее эквивалент в форме труда слуги или содержанки составляют вместе 2000 франков. В действительности же стоимость слуг и содержанок, т. е. издержки их производства, всецело зависят от «чистого продукта» производительных рабочих. От него зависит самое существование слуг и содержанок как особой категории людей. Между их ценой и их ценностью весьма мало общего.

Но допустим даже, что стоимость (издержки производства) слуги вдвое больше, чем стоимость, или издержки производства, производительного рабочего. Тогда следует заметить, что производительность рабочего (как и производительность машины) и его стоимость — совершенно различные вещи, находящиеся даже в обратном отношении друг к другу. Стоимость, в которую обходится та или иная машина, всегда является минусом по отношению к ее производительности.

«Напрасно тут выдвигают следующее возражение: если труд слуг столь же производителен, как и труд земледельцев и промышленных рабочих, то непонятно, почему нельзя было бы употребить общие сбережения страны на содержание слуг, не только не расточая эти сбережения, но и постоянно увеличивая их стоимость. Это возражение только потому кажется правильным, что оно основывается на предположении, будто плодотворность всякого труда является результатом его соучастия в производстве материальных предметов, будто материальное производство создает богатство и будто производство и богатство совершенно тождественны. Забывают, что всякое производство каких бы то ни было продуктов является богатством только в той мере, в какой эти продукты потребляются»^{33}, «и что обмен определяет, в какой мере производство способствует образованию богатства. Если вспомнить, что во всякой стране все виды труда прямо или косвенно содействуют всему производству в целом, что обмен, устанавливая стоимость каждого вида труда, определяет долю его участия в производстве, что потребление продукта реализует стоимость, данную ему обменом, и что избыток или недостаток производства по сравнению с потреблением определяет степень богатства или бедности народов, — то тогда станет ясно, как непоследовательно брать в отдельности каждый вид труда и измерять его продуктивность и плодотворность степенью его участия в материальном производстве, не обращая внимания на [364] потребление этого труда, которое одно только и придает ему стоимость, ту стоимость, без которой не может существовать богатство» (цит. соч., стр. 294–295).

С одной стороны, у нашего молодчика богатство зависит от избытка производства над потреблением, а с другой — одно только потребление придает стоимость. И слуга, потребляющий 1000 франков, согласно этому взгляду, вдвое больше содействует созданию стоимости, чем крестьянин, потребляющий 500 франков.

Ганиль, с одной стороны, признаёт, что эти непроизводительные виды труда непосредственно не участвуют в образовании материального богатства. Большего не утверждает и Смит. С другой стороны, он пытается доказать, что они, наоборот, создают материальное богатство, — в такой же мере, в какой они, по его собственному признанию, не делают этого.