Том 26, ч.1

В обоих товарах, обмениваемых друг на друга, здесь представлена только часть присоединенного за год нового труда. Но ясно, во-первых, что этот обмен, при котором каждый из двух производителей потребляет в товаре другого часть своего продукта, представляющую доход, имеет место только в тех отраслях производства, где производятся предметы потребления, т. е. такие предметы, которые непосредственно входят в индивидуальное потребление и на которые поэтому доход может затрачиваться как доход. Во-вторых, столь же ясно и следующее: только для этой части обмена продуктов правильно, что предложение со стороны производителя равно его спросу на другие продукты, какие он хочет потребить. Здесь в действительности дело идет лишь о простом товарообмене. Вместо того чтобы самому производить свои жизненные средства, он производит жизненные средства для другого, а этот другой производит жизненные средства для него. Здесь не заключено никакого отношения дохода к капиталу. Доход в одной форме предметов потребления обменивается на доход в другой форме предметов потребления, т. е. на деле предметы потребления обмениваются на предметы потребления. Процесс их обмена определяется не тем, что оба они — доход, а тем, что оба они — предметы потребления. То обстоятельство, что со стороны своей формы они являются доходом, здесь совсем не играет роли. Правда, это обстоятельство обнаруживается в потребительной стоимости взаимно обмениваемых товаров, в том, что оба они входят в индивидуальное потребление, но это, опять-таки, означает только то, что одна часть предметов потребления обменивается на другую часть предметов потребления.

Форма дохода может проявить себя или выступить на передний план только там, где ей противостоит форма капитала. Но даже и в рассматриваемом нами случае неверно то, что утверждают Сэй[80] и другие вульгарные экономисты, а именно, что если А не может продать свой холст, т. е. ту часть своего холста, которую он сам хочет потребить как доход, или если он может продать его только ниже его цены, то это происходит потому, что В, С и т. д. произвели слишком мало пшеницы, мяса и т. д. Это может произойти потому, что они их произвели в недостаточном количестве. Но это может произойти и потому, что А произвел слишком много холста; ибо даже если предположить, что В, C и т. д. имеют достаточно пшеницы и т. д., чтобы купить у А весь его холст, то всё же они не покупают его по той причине, что ими потребляется только определенное количество холста. Или же это может произойти еще и потому, что А произвел холст в количестве, превышающем ту часть их дохода, которая вообще может быть истрачена на материалы для одежды, потому вообще, стало быть, что каждый может тратить в качестве дохода только определенное количество своего продукта, а производство холста у А предполагает больший доход, чем тот, который вообще имеется налицо. Но там, где дело идет лишь об обмене дохода на доход, смешно предполагать, что предметом спроса является не потребительная стоимость продукта, а количество этой потребительной стоимости, т. е. опять забывать, что в этом обмене дело идет лишь об удовлетворении потребностей, а не о количестве, которое имеется в виду, когда речь идет о меновой стоимости.

Однако каждый предпочитает иметь побольше какого-нибудь продукта, а не поменьше! Если это соображение должно разрешить затруднение, то [382] абсолютно непонятно, почему производитель холста, вместо того чтобы обменивать свой холст на другие предметы потребления и нагромождать эти последние en masse^{37}, не прибегает к более простому процессу — к потреблению части своего дохода в излишнем холсте. Почему он вообще превращает свой доход из формы холста в другие формы? Потому, что кроме потребности в холсте ему надо удовлетворить и другие потребности. Почему он потребляет сам только определенную часть холста? Потому, что только количественно определенная часть холста имеет для него потребительную стоимость. Но то же самое относится также к В, С и т. д. Если В продает вино, С — книги, a D — зеркала, то каждый из них, может быть, предпочитает потребить излишек своего дохода в своем собственном продукте, в вине, книгах, зеркалах, а не в холсте. Стало быть, нельзя сказать, что если А свой доход, состоящий из холста, совсем не может превратить (или не может превратить соответственно его стоимости) в вино, книги, зеркала, то это с абсолютной необходимостью означает, что произведено слишком мало вина, книг, зеркал. Но еще более смешно изображать этот обмен дохода на доход — эту одну только часть товарного обмена — как весь товарный обмен в целом.