Том 26, ч.1

Потребление рабочего равно в среднем лишь издержкам его производства, а не его продукту. Весь избыток рабочий, следовательно, производит для других, и таким образом вся эта часть его продукта оказывается производством для других. Далее, «деятельный капиталист», принуждающий рабочего к этому перепроизводству (т. е. к производству сверх собственных жизненных потребностей рабочего) и пускающий в ход все средства для того, чтобы возможно больше увеличить это относительное перепроизводство в противоположность необходимому производству, непосредственно присваивает себе прибавочный продукт. Но в качестве персонифицированного капитала он производит ради производства, стремится к обогащению ради обогащения. Поскольку он является простым исполнителем функций капитала, т. е. носителем капиталистического производства, его интересует меновая стоимость и ее увеличение, а не потребительная стоимость и увеличение ее количества. Его интересует увеличение абстрактного богатства, растущее присвоение чужого труда. Он охвачен совершенно таким же абсолютным стремлением к обогащению, как и собиратель сокровищ, с тем только различием, что он удовлетворяет это стремление не в иллюзорной форме образования золотых и серебряных сокровищ, а в форме образования капитала, которое является действительным производством. Если перепроизводство у рабочего есть производство для других, то производство у нормального капиталиста, у «деятельного капиталиста», каким он должен быть, является производством ради производства. Правда, чем больше возрастает его богатство, тем больше он изменяет этому идеалу и сам становится расточительным, хотя бы для того, чтобы выставлять напоказ свое богатство. Но это всегда — потребляющее богатство с нечистой совестью, с задней мыслью о бережливости и расчетливости. При всей своей расточительности «деятельный капиталист», как и собиратель сокровищ, остается по существу скрягой.

Если Сисмонди говорит, что развитие производительных сил труда дает рабочему возможность пользоваться все большими наслаждениями, но что сами эти наслаждения, если бы они были ему предоставлены, сделали бы его (как наемного рабочего) непригодным к труду^{43}, то не менее верно и то, что «деятельный капиталист» становится в большей или меньшей степени неспособным к выполнению своей функции, как только он сам делается представителем потребляющего богатства, как только он начинает стремиться к накоплению наслаждений вместо наслаждения накоплением.

Таким образом, «деятельный капиталист» тоже является производителем перепроизводства, производства для других. Этому перепроизводству на одной стороне должно противостоять перепотребление на другой стороне, производству ради производства — потребление ради потребления. То, что «деятельный капиталист» должен отдавать владельцам земельной ренты, государству, кредиторам государства, церкви и т. д., которые только потребляют доход [408], абсолютно уменьшает его богатство, но не дает застыть его жажде обогащения и таким путем сохраняет его капиталистическую душу. Если бы получатели земельной и денежной ренты и т. д. тоже стали тратить свой доход на производительный труд вместо непроизводительного, то цель осталась бы недостигнутой. Они сами стали бы «деятельными капиталистами», вместо того чтобы представлять функцию потребления как такового. В дальнейшем мы еще ознакомимся с чрезвычайно комической полемикой по этому вопросу между одним рикардианцем и одним мальтузианцем[86].

Производство и потребление внутренне [an sich] нераздельны. Из этого следует, что так как они в системе капиталистического производства фактически отделены, то их единство восстанавливается посредством их противоположения, тем путем, что если А должен производить за В, то В должен потреблять за А. Подобно тому, как каждый отдельный капиталист, что касается его самого, желает, чтобы расточительность проявляли те, которые являются участниками его дохода, так и вся старая меркантилистская система основана на той идее, что нация должна быть скромной по отношению к себе самой, но должна производить предметы роскоши для чужих наций, предающихся наслаждению. Здесь мы имеем все ту же идею производства ради производства на одной стороне, а потому и потребления чужой продукции — на другой стороне. Эта идея меркантилистской системы выражена, между прочим, в «Moral Philosophy» доктора Пейли, том II, глава 11:

«Умеренный и трудолюбивый народ направляет свою деятельность на удовлетворение спроса, предъявляемого богатой, предающейся роскоши нацией»[87].

* * *

«Они» («наши политики», т. е. Гарнье и др.), — говорит Дестют, — «выставляют тот общий принцип, что потребление есть причина производства и потому чем оно больше, тем лучше. Они утверждают, что именно это создает большое различие между общественной экономией и частной» (цит. соч., стр. 249–250).

Хороша также следующая фраза: