Том 26, ч.2

Положением Андерсона (которое отчасти встречается также и у А. Смита) — о том, что «не рента, получаемая с земли. определяет цену ее продукта, а цена этого продукта определяет земельную ренту»^{43}, — было совершенно опрокинуто учение физиократов. Источником ренты была признана таким образом цена земледельческого продукта, а не сам этот продукт и не земля. Тем самым был опровергнут тот взгляд, что рента есть результат исключительной производительности земледелия, которая, в свою очередь, является будто бы результатом особого плодородия, присущего почве. Ведь если бы то же количество труда прилагалось в особо производительной области и потому исключительно производителен был бы и самый труд. то это могло бы выразиться лишь в том, что он был бы представлен в сравнительно большой массе продуктов и потому цена единицы продукта была бы относительно низкой, но это никак не могло бы выразиться в противоположном результате, т. с. в том, что цена продукта этого труда была бы выше, чем цена других продуктов, в которых овеществлено то же количество труда, и что вследствие этого его цена, в отличие от других товаров, приносила бы, кроме прибыли и заработной платы, еще и ренту. (При рассмотрении ренты А. Смит отчасти снова возвращается к физиократическому взгляду, после того как он ранее опроверг или, по меньшей мере, отверг его своей первоначальной трактовкой ренты как части прибавочного труда.)

Это отрицание физиократического взгляда Бьюкенен резюмирует в следующих словах:

«Тот взгляд, будто земледелие дает продукт и проистекающую из него ренту потому, что в процессе обработки земли природа участвует совместно с человеческим трудом, — этот взгляд является просто-напросто фантазией. Земельная рента проистекает не из продукта, а из цены, по которой продается продукт; и эту цену земледельческий продукт получает не потому, что природа помогает производить его, а потому, что это — та цена, которая приводит потребление в соответствие с предложением»[64].

Когда был отвергнут этот взгляд физиократов, — который, однако, был вполне правомерен в своем более глубоком смысле, так как физиократы рассматривали ренту как единственную форму прибавочной стоимости, а капиталистов и рабочих, вместо взятых, только как наемных работников земельного собственника, — оставались возможными лишь следующие взгляды:

[523] [Во-первых: ] Взгляд, что рента происходит из монопольной цены земледельческих продуктов, а монопольная цена — из того, что земельные собственники обладают монополией на землю^{44}. Согласно этому взгляду, цена земледельческого продукта всегда превышает его стоимость. Здесь имеет место надбавка к цене, и закон стоимости товаров нарушается монополией земельной собственности.

Рента происходит из монопольной цены земледельческих продуктов потому, что их предложение, согласно этому взгляду, всегда стоит ниже уровня спроса, или спрос всегда стоит выше уровня предложения. Но почему же предложение не поднимается до уровня спроса? Почему добавочное предложение не выравнивает это соотношение и не уничтожает тем самым, согласно этой теории, всякую ренту? Для объяснения этого Мальтус прибегает, с одной стороны, к той фикции, будто земледельческие продукты непосредственно создают для себя потребителей (об этом — позже, при разборе его полемики с Рикардо), а с другой стороны — к теории Андерсона, [из которой Мальтус делает тот вывод, что] так как добавочное предложение стоит большего количества труда, то земледелие становится менее производительным. Таким образом, этот взгляд — в той мере, в какой он не основывается на простой фикции, — совпадает с теорией Рикардо. Здесь тоже цена превышает стоимость, имеет место надбавка.