Том 26, ч.2

[458] Прежде всего необходимо отметить, что если бы земля, как элемент природы, находилась в свободном распоряжении всех и каждого, то отсутствовал бы один из главных элементе» для образования капитала. Одно из самых существенных условий производства и — если не считать самого человека и его труд — единственно первичное условие производства не могло бы подвергаться отчуждению и присвоению и, следовательно, не могло бы противостоять рабочему как чужая собственность и в результате этого превращать его в наемного рабочего. Производительность труда в рикардовском смысле, т. е. в капиталистическом смысле, «производство» чужого неоплаченного труда было бы, следовательно, невозможно. Тем самым пришел бы конец капиталистическому производству вообще.

Что касается тех сил природы, на которые указывает Рикардо, то их, конечно, можно отчасти иметь даром, и капиталисту они ничего не стоят. Уголь стоит ему, но пар не стоит ему ничего, если капиталист имеет воду даром. Возьмем, однако, например пар. Свойства пара существовали всегда. Но производственное использование пара есть новое научное открытие, которое капиталист себе присвоил. В результате этого открытия возросла производительность труда, а тем самым и относительная прибавочная стоимость. Это значит: количество неоплаченного труда, присваиваемое капиталистом в течение одного рабочего дня, возросло благодаря пару. Таким образом, различие между производительной силой пара и производительной силой земли заключается только в том, что первая приносит неоплаченный труд капиталисту, а вторая — земельному собственнику, отнимая неоплаченный труд рабочего не [непосредственно] у этого последнего, а у капиталиста. Отсюда мечтания капиталиста об «отмене собственности» на этот элемент природы.

В рикардовском подходе к вопросу верно лишь следующее:

При капиталистическом способе производства капиталист — не только необходимый, но и господствующий агент производства. Напротив, земельный собственник при этом способе производства совершенно излишен. Все, что требуется для капиталистического способа производства, это — то, чтобы земля не была общей собственностью, чтобы она противостояла рабочему классу как не принадлежащее ему условие производства, и эта цель достигается полностью тогда, когда земля становится государственной собственностью и земельную ренту получает, стало быть, государство. Земельный собственник, исполнявший в древнем и в средневековом мире столь существенные функции в производстве, является в промышленном мире бесполезным наростом. Поэтому радикальный буржуа (имея, кроме того, в виду отмену всех других налогов) теоретически приходит к отрицанию частной земельной собственности, которую ему хотелось бы превратить в форме государственной собственности в общую собственность класса буржуазии, капитала. Однако на практике у него не хватает храбрости, так как нападение на одну форму собственности — на одну форму частной собственности на условия труда — было бы очень опасно и для другой формы. Кроме того, буржуа сам себя территориализировал^{6}.

[4) Несостоятельность положения Родбертуса об отсутствии в земледелии стоимости сырого материала]

Теперь обратимся к г-ну Родбертусу.

По мнению Родбертуса, в земледелии совсем не входит в счет сырой материал, потому что немецкий крестьянин, как уверяет Родбертус, не считает затратой для самого себя семена, корм и т. д., не принимает в расчет этих издержек производства, т. е. считает неправильно. Выходит, что в Англии, где фермер уже больше 150 лет производит расчет правильно, никакой земельной ренты не должно было бы существовать. Стало быть, Родбертусу следовало бы сделать отсюда не тот вывод, что арендатор уплачивает ренту потому, что его норма прибыли выше, чем в промышленности, а совсем другой вывод: арендатор выплачивает-де ренту потому, что, в результате неправильного расчета, он довольствуется более низкой нормой прибыли. Доктору Кенэ, который сам был сыном арендатора и хорошо был знаком с французскими арендными отношениями, Родбертус не пришелся бы по душе. Ведь Кенэ под рубрикой «авансов», среди «ежегодных авансов», определяет в один миллиард стоимость того «сырого материала», который арендатор применяет в своем хозяйстве, хотя и воспроизводит его in natura.