Том 26, ч.2

Хотя это сырье составляет продукт земледелия, однако оно является той частью земледельческого продукта, которая никогда не входит ни в заработную плату, ни в прибыль. Даже если бы в земледелии никаких капиталистов не существовало, все же земледелец, как и прежде, не мог бы записать на свой счет эту часть своего продукта в качестве заработной платы. В самом деле, он должен был бы даром отдать ее фабриканту машин, чтобы тот изготовил для него из нее машину, и, кроме того, должен был бы оплатить присоединенный к этому сырью труд (= заработной плате + прибыль). В действительности так оно и происходит. Машиностроитель покупает сырье, но это сырье приходится обратно выкупать сельскому хозяину при покупке им машины. Следовательно, это то же самое, как если бы сельский хозяин ничего не продал машиностроителю, а только одолжил бы ему сырье, чтобы тот придал сырью форму машины. Таким образом, та часть стоимости применяемых в земледелии машин, которая сводится к сырью, — хотя она и представляет собой продукт земледельческого труда и является частью созданной этим трудом стоимости, — принадлежит все же производству, а не производителю, и потому фигурирует у последнего в числе его издержек, как и семена. Другая же часть, представляющая вложенный в машины промышленный труд, есть «промышленный продукт», который в качестве средства производства входит в земледелие совершенно так же, как сырье в качестве средства производства входит в обрабатывающую промышленность.

Итак, если верно, что фирма «производство сырья» доставляет фирме «обрабатывающая промышленность» «стоимость материала», которая входит как отдельная статья в сумму капитала фабриканта, то не менее верно и то, что фирма «обрабатывающая промышленность» доставляет фирме «производство сырья» стоимость машин, которая целиком (включая часть, состоящую из сырья) входит в сумму капитала фермера, хотя эта «составная часть стоимости» и не приносит фермеру прибавочной стоимости. Именно по этой причине в high agriculture^{15}, как это называют англичане, норма прибыли оказывается менее высокой, чем в примитивном земледелии, хотя в нервом норма прибавочной стоимости выше.

Одновременно с этим г-н Родбертус мог бы почерпнуть здесь разительное доказательство того, как безразлично для существа затраты капитала то обстоятельство, возмещается ли часть стоимости продукта, вкладываемая в постоянный капитал, in natura и только учитывается как товар — как денежная стоимость, — или же она действительно была отчуждена и прошла через процесс купли и продажи. Если бы, например, производитель сырья отдал даром машиностроителю содержащиеся в покупаемой у него машине железо, медь, дерево и т. д., так что машиностроитель поставил бы ему в счет при продаже машины только присоединенный труд и износ своей собственной машины, то покупаемая машина обошлась бы сельскому хозяину как раз в такую же сумму, в какую она обходится ему теперь, и та же составная часть стоимости, фигурировала бы в его производстве как постоянный капитал, как затрата, — подобно тому как совершенно безразлично, продает ли крестьянин свой урожай целиком и на ту часть его стоимости, которая представляет семена (сырой материал), покупает семена на стороне, — скажем, для того чтобы произвести столь полезную смену сорта семян и таким путем избежать вырождения растений в результате постоянного размножения одного и того же сорта, — или же он непосредственно удерживает из своего продукта ту долю, в которой представлена эта составная часть стоимости, и возвращает ее земле.

Но г-н Родбертус, чтобы сконструировать свой расчет, неверно характеризует состоящую из машин часть постоянного капитала.

Второй пункт, подлежащий рассмотрению при разборе второго положения г-на Родбертуса, состоит в следующем: