Том 26. Открытая дверь

Только что миновала полночь. Я взял с собой фонарик и отвертку. Когда я заглянул в гостиную, она спала. Ее стакан снова упал на пол, и на ковре образовалась еще одна лужица джина. Я вышел на улицу и направился к дому Горди.

Я приближался к дому очень осторожно. Останавливался через каждые двадцать шагов и прислушивался к окружающему. Ни души. Никто не гулял с собаками. Я миновал два дома, из которых слышались звуки работающих телевизоров. Я был напряжен и понимал, что могу нарваться на полицейский пост. Когда впереди показался дом Горди, я сошел с тротуара и спрятался за куст. Притаившись, я ждал. Ни звука, ни малейшего признака движения. Минут через двадцать я убедился, что никакого поста нет, вышел из своего укрытия и начал медленно приближаться к дому. Ни в одном из окон не горел свет. Но что, если полицейский сидит в темной гостиной?

Крадучись, я обогнул дом и подошел к черному ходу. Здесь я остановился и внимательно огляделся вокруг. Никого. Набравшись храбрости, я подступил к черному ходу. Естественно, дверь оказалась закрытой. Впрочем, я и не рассчитывал, что полиция оставит ее открытой, потому и прихватил отвертку. При свете фонарика быстро оглядел замок. Он немногого стоил. Я вставил отвертку в щель и начал медленно нажимать. Когда я еще усилил нажим, язычок уступил, и дверь отворилась. Мне удалось проделать это почти без шума. Я вошел в темноту дома не сразу. Еще с минуту стоял и прислушивался. Я слышал лишь стук собственного сердца. Осторожно включил фонарик, и он осветил маленькую кухню. Войдя, я закрыл за собой дверь и тут же открыл следующую, ведущую в жилые помещения. Снова остановился и прислушался, потом вышел в коридор. Я помнил, что гостиная находилась слева. И осторожно подошел к закрытой двери в гостиную. Если в этой комнате сидит и терпеливо ждет полицейский, я окажусь в кошмарной ситуации. Я стоял неподвижно, и по лбу у меня стекал пот. Я старался убедить себя, что, если я не найду пленку, будет еще хуже. Решившись, нажал на ручку двери и прошел в гостиную. Никто не набросился на меня и не закричал. Здесь не было никакого полицейского.

Войдя в комнату, я закрыл за собой дверь. Включить свет я не осмелился. Письменный стол был в углу. Я подошел к нему, опустился на корточки и заглянул под него, светя фонариком. Маленькую деревянную кнопку нашел сразу же, но не скажи мне о ней Фреда, я бы вряд ли обнаружил ее. Я выдвинул нижний ящик, полный канцелярских книг и корешков чеков. Выбросив все это на пол, я засунул руку вовнутрь, нажал кнопку. Дно ящика отодвинулось дюйма на четыре и обнажило полость, в которой лежала кассета с пленкой.

Несколько секунд я сидел на корточках и смотрел на нее, не веря своим глазам. Потом быстро взял кассету и положил на стол. Снова нажал на кнопку, и дно стало на свое место. Я аккуратно вложил в ящик все, что выбросил на пол. С кассетой в руке я торопливо приблизился к двери и шагнул в коридор.

Вероятно, этот человек находился в доме еще до того, как я проник сюда, но могло быть и так, что он прятался в саду и, увидя, как я проник, зашел следом за мной. Не знаю. Когда я с кассетой в руке достиг черного хода, сзади послышался шорох. Я обернулся слишком поздно. В голове у меня вспыхнул фейерверк.

Не успев опомниться, я очутился на полу. Где-то блеснул свет, а потом послышался топот ног убегающего человека. Я не шевелился. Казалось, голова сейчас лопнет. Но когда мне стало немного легче, я осторожно ощупал темя. Там вздулась огромная шишка. Ничего опасного, но мне хватило и этого. Я шарил вокруг себя, пока не нашел фонарик. Включив его, убедился, что кассета с пленкой исчезла. С чувством бессильного отчаяния я вышел в теплый мрак.

Мне понадобилось двадцать минут, чтобы добраться до конца Восточной авеню. Голова у меня гудела, шел я неуверенно, как пьяный, и дважды был вынужден присесть на край тротуара. Потом в голове немного прояснилось, вероятно, от ночного воздуха, и наконец ко мне вернулась способность идти прямо. Через несколько шагов я налетел на Марка Кридена.

— Господи! — вскричал я. — Неужели вы снова решаете на ходу какую-нибудь проблему?

— Именно, — ответил он хрипло. — Проблем у человека всегда хватает. — Он рассмеялся. — Вы правы. У меня, например, проблема с собакой. Посмотрите на часы… Представляете, человек в моем возрасте вынужден гулять с этой тварью.

Мне хотелось видеть его лицо, но было слишком темно. Мог ли этот человек убить Горди? Мог ударить только что меня по голове и забрать пленку?

— Я слышал, вы уезжаете из Истлейка, Менсон? Очень жаль. Я огорчен вашим семейным разладом.

— Благодарю. — У меня безумно болела голова, и я не испытывал желания продолжать этот бесцельный разговор. — Ну, мне пора домой.

Я зашагал дальше, но он присоединился ко мне:

— Я тоже уже возвращаюсь.

Несколько минут мы молча шли рядом, потом он спросил:

— Менсон, как вы думаете, начнут кого-нибудь снова шантажировать?

— Не знаю.

— Ведь у кого-то эта проклятая пленка должна быть!

"Если не у тебя", — подумал я.

— Несомненно.

Мы молча продолжали путь.