Том 26. Письма 1899

Будь здоров. Поклон Соне и Володе. Я в Мелихове. Всё еще холодно. Пиши.

Твой Antoine.

Малкиель М. С., 2 июня 1899 *

2782. М. С. МАЛКИЕЛЬ

2 июня 1899 г. Мелихово.

2 июнь.

Драгоценная супруга, я поехал в Петербург, но на пути меня задержал отчаянный, безумный холод; я остался в Москве, жил тут на Мал<ой> Дмитровке и, чтобы занять себя чем-нибудь, стал хлопотать о разводе. И думаю, что эти мои хлопоты скоро увенчаются успехом.

Я приеду в Петербург, но неизвестно когда^*. Вероятно, около 10-го июня. Остановлюсь в Сев<ерной> гостинице.

Для полного и скорого успеха процесса, который я веду, необходимо, чтобы Вы приняли на себя вину. Благоволите немедленно выслать удостоверение, что Вы неверная жена, что Вы мне часто изменяли, и тогда дело будет в шляпе, мы дадим друг другу полную свободу.

Мать и сестра благодарят Вас за поклон и шлют Вам свой привет. Я тоже низко кланяюсь Вам, о почтенная супружница, и Вашей сестре-гадалке^*. Будьте здоровы и счастливы и кушайте побольше.

Ваш А. Чехов.

Мелихово.

На конверте:

Павловск Петербургск. губ. Марии Самойловне Малкиель.

Угол Садовой и 3-ей Матросской, д. Липгарт.

Чехову Г. М., 2 июня 1899 *

2783. Г. М. ЧЕХОВУ

2 июня 1899 г. Мелихово.

2 июнь.

Ты молодец, милый Жоржик. Я непременно воспользуюсь твоими указаниями^* и наверное выгадаю немало. Итак, да здравствует Азовская гавань! Вещей будет много.

Я занят постройкой школы^*, чтением корректуры, которую присылает мне Маркс в количестве невероятном, — и в Крым попаду не ранее 15-го июля^*, а то и позже. Живем в Мелихове, хлопочем, и в то же время продаем Мелихово, и выходит какая-то путаница. К тому же холод собачий. Если бы не постройка, то я удрал бы. Из Ялты пишут, что дом подвигается, уже кладут крышу; все деревья, которые я посадил, принялись. Пишут, что вид с верхних балконов чудесный. Бедный Кучукой заперт. Когда Володя будет в Крыму?^* Я напишу, чтобы его препроводили в Кучукой. Пусть поживет среди скал и кстати пусть попостит, ибо мяса там нет. Боюсь, что без общества он там соскучится. Это ведь в 30 верстах от культуры. Зимой в Художеств<енном> театре пойдет «Дядя Ваня»^*. Я видел на репетиции два акта, идет замечательно^*. Вот приезжай-ка. Поклон всем.

Твой А. Чехов.

Необходимо ехать в Петербург и не хочется.

Пусть Володя сообщит точно, когда будет в Крыму. Без моего содействия в Кучукой попасть трудно.

Мать в Таганрог не приедет, но фотографию свою пришлет. Она снялась.

На обороте:

Таганрог. Его высокоблагородию Георгию Митрофановичу Чехову.

Конторская, с. дом.

Чехову И. П., 2 июня 1899 *

2784. И. П. ЧЕХОВУ

2 июня 1899 г. Мелихово.

Вот уже 2-е июня, а рогож всё нет. Написал Егору^*, подожду еще немного — и потом придется писать Юкину^*, чтобы выслал наложен<ным> платежом. Получил ли мое заказное письмо с чеком?^* Был ли на постройке? Напиши всё поподробнее.

Вчера лупил дождь, сегодня чудесная теплая погода. Первый хороший день за всё лето. Решил ли ванный вопрос? Виделся ли с Н. И. Баландиным?^*

Повидайся с И. А. Синани и поблагодари его за письмо и за хлопоты^*. Я ему очень обязан. Его сына Абрашу поздравь с окончанием курса.

Нового ничего нет. Все здоровы. Соне и Володе привет. Если увидишь Альтшуллера, то скажи, что скоро я ему буду писать^*. Будь здрав и благополучен.

Твой Antoine.

На обороте:

Ялта. Ивану Павловичу Чехову.

Чехову И. П., 4 июня 1899 *

2785. И. П. ЧЕХОВУ

4 июня 1899 г. Мелихово.

4 июнь.

Рогожи получены. Всё обстоит благополучно. Погода становится летней. Мать ждет письма от тебя и от Миши. Если встречаешься с Мишей и с О<льгой> Г<ермановной>, то кланяйся. Соне и Володе привет. Будь здоров.

Твой А. Чехов.

Это вид Монастырской улицы в Таганроге.

Меньшикову М. О., 4 июня 1899 *

2786. М. О. МЕНЬШИКОВУ

4 июня 1899 г. Мелихово.

4 июнь.

Дорогой Михаил Осипович, здравствуйте! Вы путешествуете?^* Очень рад за Вас и завидую. Правда, Вы в конце концов утомитесь, соскучитесь, но зато потом, когда вернетесь в свою любезную северную Пальмиру, где так мокро, холодно и темно, — когда вернетесь, то будет о чем вспомнить. Радуюсь и за Яшу. Вы путешествуете, Вы в эмпиреях, а я сижу у себя в любезном Мелихове, зябну и неистово читаю корректуру, которую целыми пудами присылает мне Маркс. Редактируя всё то, что я до сих пор написал, я выбросил 200 рассказов^* и всё не беллетристическое^*, и всё же осталось более 200 печатных листов — и выйдет таким образом 12–13 томов^*. Всё, что составляло до сих пор содержимое сборников, Вам известных, утонет совершенно в массе материала, неведомого миру. Когда я собрал всю эту массу, то только руками развел от изумления.