Том 26. Вояж на Гавайи. Смертельная мечта. Сексуальная клиника. Ранняя пташка

— У меня сейчас есть дела и поважней. Как бы то ни было, но я подготовила почву, и она ожидает вас в любой момент. Сверните направо, когда выйдете из моего офиса, и следуйте по коридору до конца. Она в палате под номером 17.

— О’кей! — ответил я. — Уже иду.

— Желаю удачи!

— Благодарю, — отозвался я, и тут мне показалось, что я расслышал на другом конце провода что-то вроде хихиканья.

— А может, вам удача и ни к чему, — произнесла она сдавленным голосом. — Из всех мужчин, виденных мною, вы самый толстокожий, так что… — И тут она повесила трубку.

Коридор дважды круто сворачивал направо и, казалось, тянулся до бесконечности. Я уже готов был отчаяться и вознести молитву святому Бернарду, чтобы тот нашел меня в этих стенах и помог выбраться на свет Божий, когда впереди увидел номер, который искал. Я вежливо постучал в дверь, и она приоткрылась сама на несколько дюймов.

— Входите, — раздался голос с сильным акцентом. — Открыто!

Я вошел в маленькую прихожую, закрыл за собой дверь, и тут до меня дошло, что это не больничная палата, а скорее небольшая квартира. Это имело смысл, так как обеспечивало пациентке комфорт и приватность, не только когда она в процессе лечения использует мужского суррогата, но и на время всего своего пребывания в клинике.

— Ванная комната, — вновь донесся до меня голос из глубины помещения, — через дверь, слева от вас. Пожалуйста, разденьтесь до пояса и наденьте маску.

— Маску? — вырвалось у меня.

— Я никогда не вижусь и не разговариваю с мужчиной, одетым до пояса и без маски на лице, — сообщил голос самым решительным тоном.

«Так вот почему Джейн Уинтур держала рот на замке!» — подумал я. Здесь, судя по всему, мне предстоит встретиться с «шизо», да еще с глазу на глаз. Но отступать было поздно, и я не хотел стать всеобщим посмешищем. Мне нетрудно было представить, как торжествующе посмотрит на меня мисс Уинтур, если признаюсь, что с позором показал пятки в самом начале своего дебюта в роли мужского суррогата.

Ванная комната была как ванная комната, и я снял с себя пиджак, галстук, рубашку и затем примерно с секунду восхищался отражением в зеркале величественного торса Бойда, прежде чем взял бархатную маску, которая небрежно свисала с края раковины. Надев ее, я вновь кинул взгляд на свой профиль в зеркале. С первого взгляда ощутил некоторую нервозность, да и второй взгляд ничем не улучшил первого впечатления. За исключением разве что прорезей для глаз, да и то потому, что без них не обойтись, маска закрывала мне почти половину лица — от середины лба до кончика носа. Это была та самая штука в духе голливудских триллеров, что заставила бы завизжать от страха домашнюю хозяйку, доведись ей заглянуть ненароком в дверь, если вдруг по непонятной причине она забрела бы в клинику. Я нервно помахал рукой своему отражению в маске и вышел из ванной комнаты.

Эврил Пэсколл, как я выяснил несколькими секундами позже, ожидала меня в спальне.

— Закройте дверь! — потребовал как бы доносящийся из самого нутра голос.

Я покорно подчинился и стоял, стреляя глазами, почти в полной темноте. Тяжелые шторы на окнах были плотно занавешены, и мне едва удалось разглядеть силуэт, находящийся от меня футах в шести. Затем мои глаза попривыкли к темноте, и мне осталось только пожелать, чтобы они лучше и не делали этого. Фигура, представшая моему взору, вне всяких сомнений, принадлежала женщине. Женщине с длинными, соломенного цвета волосами, которые в беспорядке падали ей на плечи. Она была тоже обнажена до талии, и ее молочно-белые полные груди с вызывающе торчавшими сосками могли бы вызвать у меня соответствующую реакцию, но — увы — почему-то не вызвали. Все, что было на ней из одежды, — это кожаные коротенькие шортики и кожаные сапоги, доходящие до колен. Я все еще стоял разинув рот, когда услышал слабый свистящий звук. Разум мой отказывался верить глазам моим, но они упорно убеждали, что не лгут. В правой руке она держала кожаную плетку. Рука быстро взметнулась вверх, и на этот раз свистящий в воздухе звук заставил похолодеть кровь в жилах. Маску, что была на ней, — очевидно, точная копия той, что красовалась и на мне, — в темноте разглядеть не представлялось возможным, и создавалось впечатление, что у женщины всего лишь часть лица.

— Кто первый? — прошипела она.

— Первый? — жалобно переспросил я.

— Ты, — ее указательный палец вперился в меня, — лупцуешь? Или я? — Тут она пальцем указала на себя.

— Может, мне следует вначале представиться? — Мой голос сорвался на фальцет, и я поспешно откашлялся, чтобы прочистить горло. — Я о том, что надо бы, наверное, познакомиться, немного пообщаться… пошутить, прежде чем начать… уф… охаживать друг друга плеткой.

— Никаких разговоров! — возразил внутриутробный голос. — Только действовать!

— Вам бы не следовало в таком темпе форсировать события, — промямлил я. — Ведь за нами никто не гонится — это я имею в виду… нет! Вы не смеете… ой-ооуу!