Том 28: Нас похоронят вместе

— Митэн положил пакет в вашу машину, — сказал Радниц. — Наилучшие пожелания мадам.

— Как это мило! Вы очень внимательны. — И глазки Вренскова жадно заблестели.

Радниц улыбнулся и помахал ему рукой.

На третий день пребывания в Париже Пьер Дювайн пригласил Тома и Кэрол осмотреть город. Пьер знал Париж как свои пять пальцев. Немного потолкавшись в Лувре, они отправились в Нотр-Дам, потом в Сен-Шапель и, наконец, поднялись на самый верх Эйфелевой башни. Комментарии Пьера были настолько интересны, что даже Лепски оценил эту экскурсию.

Когда Дювайн предложил эту поездку, у Тома и Кэрол начались их обычные перебранки. Лепски, посылая к черту все исторические памятники, сказал, что хочет просто побродить по улицам и познакомиться с жизнью французов. Кому охота таскаться по этим скучным музеям! Кэрол начисто отмела эти доводы:

— Лепски! Пора образовываться. Тебя интересуют только преступления, еда и женщины. Нельзя упускать возможности расширить свой кругозор.

Издав звук, напоминающий жужжание осы, попавшей в бутылку, Лепски подчинился.

Слегка уставшие, они вернулись в отель в шесть вечера.

— Сегодня попозже пойдем в «Тур де Аржент», — сказал Пьер, когда они вошли в вестибюль отеля. — Это один из лучших ресторанов Парижа. Затем отправимся в «Лидо», я там заказал столик. — Повернувшись к Тому, шепнул ему на ухо: — Там потрясающие девочки.

Лепски просиял:

— Отлично! Как насчет того, чтобы выпить, Пьер? Пусть девочки идут к себе, а мы дернем по маленькой.

— Лепски! Когда же ты избавишься от своих вульгарных словечек! — воскликнула Кэрол.

— Идите, идите. — Лепски подтолкнул жену к лифту, а сам, взяв под руку Пьера, потащил его в бар.

Наступил удачный момент, которого так долго ждала Клодетта. В то время как они шли по коридору, направляясь к своим номерам, она сказала:

— Кэрол, дорогая, какая у тебя великолепная сумочка! Я умираю от зависти и не отстану от Пьера, пока он не купит мне такую же.

— Ты еще не видела, что там внутри, — сказала Кэрол, открывая дверь номера, — заходи, я тебе покажу все. Это просто чудо!

Они вошли в комнату. Кэрол открыла шкаф, достала знаменитую сумку, поставила ее на стол и открыла:

— Посмотри, какая роскошь!

Клодетта заставила Кэрол вынуть все из сумки, сопровождая каждую вещь возгласом восхищения, пока сумка не оказалась пустой. Затем она восторженно осмотрела все детали внутренней отделки, и Кэрол просто лопалась от гордости. Клодетта закрыла сумку и приподняла ее, чтобы рассмотреть теперь уже внешнюю отделку. Она отметила, что снаружи сумка кажется по крайней мере на три дюйма длиннее, чем внутри.

— Восторг! — сказала она наконец. — Но немного тяжеловата.

Клодетта опустила сумку. Теперь она наблюдала, как Кэрол с любовью укладывала все вещи обратно в сумку и запирала ее, особо обратив внимание на ключ.

— Ну, дорогая, отдыхай, — сказала Клодетта. — Встретимся в вестибюле в восемь часов. Надеюсь, что сегодня тебе понравилось.

— О, все было великолепно! Я не знаю, как мне благодарить за все. Вы нас совершенно испортили. И сегодня вечером… Мы настаиваем, чтобы вы были нашими гостями. Вы для нас так много сделали. Ну пожалуйста!

— Хорошо, хорошо! — улыбнулась Клодетта. — Нам тоже было очень приятно. Мы просто счастливы, что вам хорошо с нами. Я скажу Пьеру.

Вернувшись в номер, она с нетерпением стала ждать возвращения мужа, который вернулся через час слегка на взводе.

— Бог ты мой! — воскликнул он, хватаясь за голову. — Сколько же этот человек может выпить! Ну, какие новости?

— У сумки двойное дно. Она очень тяжелая даже пустая. Наверняка икона там и спрятана.

— А как с ключом?

— Ерунда, ее можно открыть булавкой.

Пьер глубоко вздохнул:

— Надо хорошо все обдумать, моя радость.

— Вот ты и подумай, мое сокровище. А я пойду приму душ. Ночь долгая, и нам хватит времени на все.

— У нас останется еще шесть дней. Мы не будем торопиться.

— По крайней мере, сегодня вечером они будут платить, — сказала Клодетта, раздеваясь.

После великолепного обеда в «Тур де Аржент» они отправились на представление в «Лидо», где давали великолепное музыкальное ревю. Хотя Лепски был в восторге от величественного вида из окон ресторана на освещенный прожектором собор Нотр-Дам, но когда Пьер предложил заказать фирменное блюдо под названием «утка под гнетом» — птица, начиненная всевозможной вкусной приправой, — он уперся. Лепски заявил, что он не переносит изысканной пищи и предпочел бы бифштекс, но Кэрол тут же на него набросилась:

— Никаких бифштексов! Ты — в Париже и должен познакомиться со всеми достижениями парижской кухни.

— Неужели человек не может есть то, что он хочет? — проворчал Лепски.

— Будешь есть утку, — твердо заявила Кэрол.

Когда подали утку, Лепски подозрительно попробовал ее, затем проговорил:

— Совсем неплохо! Послушай, беби, попробуй приготовить что-нибудь подобное, когда вернемся домой. — Потом повернулся к Пьеру и добавил: — Кэрол отлично готовит.

— Ешь и молчи, — оборвала его жена.