Том 28 Царство Божие внутри вас 1890-1893

В этой же главе Толстой отрицательно отозвался и о третейских судах: «Удивительно, чем могут себя обманывать люди, когда им нужно обмануть себя». Единственное средство, которое, по его мнению, может сделать войны невозможными, это «изменение жизни или сознания» современного общества.

12 ноября 1891 г. Чертков писал Толстому: «Вам, кажется, предстоит теперь окончить ваше большое писание о церкви и воинской повинности. Для этого вам следовало бы иметь под рукою ваше прежнее обращение к «людям братьям»... Поэтому посылаю вам при сем мой список» (ГМТ).

Под «обращением» Чертков разумел неоконченную статью Толстого 1889 г., впервые напечатанную им к Англии под названием «Обращение к людям братьям» в «Полном собрании сочинений Л. Н. Толстого, запрещенных в России», изд. «Свободное слово», т. X, Christchurch, 1904, стр. 143—147.

В нашем издании эта статья напечатана под заглавием «Воззвание» в т. 27, стр. 530—533. Черткову казалось, что этой статьей Толстой может закончить VIII главу, над которой он работал в то время, предполагая ее сделать заключительной своего трактата.

Толстой ответил Черткову из Бегичевки 25 ноября 1891 г.: «Благодарю за присылку «обращения». Я понимаю, что хорошо бы было заключить им или таким же; но не знаю, выйдет ли» (т. 87, стр. 112).

С приезжавшим в ноябре 1891 г. в Ясную Поляну М. Н. Чистяковым Чертков послал Толстому свои пометки в рукописи трактата.

По поводу этих пометок Толстой писал Черткову из Бегичевки 14 декабря 1891 г.: «С Матвеем Николаевичем расстался как с дорогим братом... Поручение свое об изменениях в рукописи он исполнил в точности. С некоторыми замечаниями я совсем согласен, с другими совсем не согласен и не могу согласиться. Главное, не могу согласиться с смягчениями. Смягчать, оговариваясь, нельзя. Это нарушает весь тон, а тон выражает чувство, а чувство заражает (чувство иногда негодования) больше, чем всякие доводы» (т. 87, стр. 117).

Свои пометки Чертков нанес в последней рукописи (АЧ 35/419) III главы. Эти пометки относительно небольшие. Из них приводим две как наиболее значительные.

В рукописи АЧ 35/419 (л. 45) у Толстого была фраза: «В наше время человек совершенно невежественный или совершенно равнодушный к религии может оставаться в церковной вере». Чертков эту фразу зачеркнув как резко обличительную. Толстой, просматривая, не согласился с ним. Эту фразу он восстановил, но внес в нее незначительные свои изменения, с которыми она потом вошла в окончательный текст.

В той же рукописи на лл. 46 и 47 у Толстого была фраза: «С самого первого пробуждения сознания ребенка его начинают обманывать, с торжественностью внушать ему то, во что не верят сами внушающие». Чертков внес изменение: «во что большей частью сами не верят внушающие». Толстой не согласился, чертковские поправки зачеркнул и фразу оставил в прежней редакции, полностью совпадающей с печатной.

30 декабря 1891 г., возвращаясь из Бегичевки в Москву, Толстой писал с дороги Черткову, прося его внести исправление «в 3-й главе, где говорится о том, что необходимо выбрать Нагорную проповедь или символ веры Никейский, надо поставить «Константинопольско-Никейский» (т. 87, стр. 119).

Толстой назвал символ веры константинопольско-никейским потому, что он был составлен на двух вселенских соборах: первом в малоазиатском городе Никее в 325 г. и втором в городе Константинополе в 381 г.

Однако в последней авторской рукописи (АЧ 21/40) и в окончательном тексте это место читается в следующей редакции: «Нагорная проповедь или символ веры; нельзя верить тому и другому. И церковники выбрали последнее: символ веры учится и читается, как молитва и в церквах, а Нагорная проповедь исключена даже из чтений евангельских в церквах, так что в церквах никогда, кроме как в те дни, когда читается всё Евавгелие, прихожане не услышат ее».

7

Деятельность Толстого по оказанию помощи голодающим крестьянам продолжалась и в 1892 г. Уделяя ей много внимания и времени, Толстой в то же время продолжал напряженно работать и над своим трактатом.

15 января 1892 г. Толстой сообщал из Москвы Черткову: «Я еще в Москве, я очень каюсь, тягочусь здешней жизнью... Одно, чем могу немного утешаться, это то, что написал здесь и, кажется, что кончил 8-ю главу. Всё это вышло не так, как я думал. То воззвание, которое я думал и вы посоветовали поместить в конце, не подошло. Но, кажется, вышло так, как должно было. Завтра, если буду жив, поправлю по переписанному, и надеюсь, что исправлю, вычеркну, прибавлю, переставлю, но не изменю» (т. 87, стр. 123—124). Цитированное письмо свидетельствовало, что Толстой не воспользовался списком со своей неоконченной статьи 1889 г., посланным ему Чертковым 12 ноября 1891 г.

VIII глава потребовала от него большого, напряженного труда. «Вот уже 3-й месяц всё пишу, переделываю и переделываю 8-ю, последнюю, главу моего сочинения... и всё не могу кончить, всё кажется не так сильно и убедительно, как оно у меня в сердце и в голове», — сообщал Толстой из Бегичевки Д. А. Хилкову 31 января 1892 г. (т. 66, стр. 147).