Ты все ездишь в кондитерские и на сахарные заводы*, а я все праздники нигде не был, сижу все дома и ем хрен. О том, как я встречал Новый год, уже было писано тебе*. Никак не встречал. В пироге досталось счастье мне с тобой.
Сегодня получил из вашего театра список пьес, предполагаемых к постановке*. Есть, между прочим, «На всякого мудреца довольно простоты» Островского*. Мне кажется, эта пьеса у вас совсем не ко двору. Ведь это русифицированный «Тартюф», это крымское бордо. Уж если ставить что, так «Тартюфа»*, или не ставить ни той, ни другой пьесы. Вот ты порылась бы: не найдется ли чего-нибудь у Виктора Гюго?* Для праздничных спектаклей? Хорошо бы также «Женитьбу» Гоголя поставить*. Можно ее очаровательно поставить.
Если Халютина выходит за Андреева*, то я поздравляю ее, но не особенно. Андреев пустой парень. С тех пор, как я стал немцем, т. е. твоим мужем, свадьбы в Художеств<енном> театре стали обычны. Значит, легкая у нас с тобой рука.
Дуся моя родная, я не получаю «Новостей дня»*. Похлопочи-ка у Эфроса. Что за свинство, каждый январь приходится напоминать ему. Не забудь же, родная, напомни, внуши Эфросу, что так-де нехорошо.
Щиплю тебя за шею, щекочу, балуюсь, обнимаю сорок раз и целую в грудку. Ах, собака, собака, если б ты знала! Если б ты знала, как я скучаю по тебе, как мне недостает тебя. Если б ты знала!
На конверте:
Сумбатову (Южину) А. И., 7 января 1903*
3957. А. И. СУМБАТОВУ (ЮЖИНУ)
7 января 1903 г. Ялта.
Здравствуй, дорогой и милый Александр Иванович! Прежде всего поздравляю тебя с новым годом, с новым счастьем, желаю тебе здоровья. А за сим просьба*. Один мой товарищ (не литератор, а с другой, с медицинской стороны) весьма желает бывать на литературных собраниях Литературно-артистического кружка. Так как нужна записка члена, то, будь добр, не откажи послать ему свою визитную карточку, надписав на ней то, что нужно. Его адрес: Москва, доктору Петру Ивановичу Куркину, Каретнорядская пл., д., Лобозева, кв. 14.
Прости, голубчик, за беспокойство!
На мне мушка и согревающий компресс*, но все же могу похвастать, что здоровье мое в этом году лучше, чем было в прошлом. Погода здесь отвратительная. У меня три тома твоих сочинений, больше не имею*.
Передай поклон и привет Марии Николаевне* и будь здоров, счастлив во всем и не старей, буде сие возможно*. Крепко жму руку.
На конверте:
Куркину П. И., 7 января 1903*
3958. П. И. КУРКИНУ
7 января 1903 г. Ялта.
Дорогой Петр Иванович, я не состою членом Литературно-арт<истического> кружка*, но это не беда. Я написал кн. Сумбатову* (Южину), он пришлет Вам свою карточку с надписанием. Если одной записки мало, то 13 янв<аря> в Москву вернется Маша*, постоянная посетительница Лит<ературного> кружка, она достанет Вам записок, сколько понадобится.
Сейчас прочел о смерти А. Ф. Шнейдера* — царство ему небесное. Погода в Ялте скверная, ничего хорошего. Здоровье мое лучше, ничего особенного, но все же на мне мушка и компресс; схватил небольшой плевритик. С новым годом, с новым счастьем! Крепко жму руку.
На обороте:
Никитину А. А., 7 января 1903*
3959. А. А. НИКИТИНУ
7 января 1903 г. Ялта.
Многоуважаемый Александр Александрович!
Книгу «Прощеный демон» получил*, спешу принести Вам глубокую, сердечную благодарность. Конечно, очень жаль, что Вас пощипала цензура, но Вы сами виноваты в этом. Нужно было подождать, когда наберется стихов на десять печатных листов, тогда и издавать; ведь книги из десяти и более печатных листов предварительной цензуре не подлежат*. Впрочем, что ж? Вы еще молоды, писать будете еще много, издавать часто*, так что опыт этот послужил Вам только на пользу.
Еще раз благодарю, искренно благодарю и шлю Вам пожелания всего хорошего.
Искренно Вас уважающий
Книппер-Чеховой О. Л., 8 января 1903*
3960. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
8 января 1903 г. Ялта.
Милая Фомка, сегодня «Новости дня» пришли, не беспокойся*, ничего не говори Эфросу. Здоровье мое прекрасно; согревающий компресс на мне, но треска в правом боку уже не слышу. Не беспокойся, мой дусик, все благополучно. С зубами я уже кончил, как и писал тебе*. Про погоду тоже писал; она у нас скверная.