Том 3(1). Историческое подготовление Октября. От Февраля до Октября

Пискунов Иван шел 10 июля за покупкой по Загородному пр. и остановился возле уличного митинга, где какой-то солдат утверждал, что на убитых 3 июля солдатах находили по 6.000 руб. денег. Пискунов заспорил: "этого не может быть"… Его арестовали, при чем некий штатский показывал в комиссариате, будто Пискунов утверждал, что Германия ему дороже России. Как это верноподобно, не правда ли? Должно быть, этот штатский — тот самый литератор, который сообщал во всех «Биржевках», что эмигранты развернули в Белоострове знамя с надписью: "Да здравствует Германия!". На каких идиотов рассчитана эта словесность?

Есть в «Крестах» два ударника, Романов Василий и Кутнер Абрам. Они были делегированы с рижского фронта в Совет Р. и С. Д. для выяснения причины отмены выборной организации в ударном батальоне. По выполнении своей миссии оба были арестованы председателем комитета по организации добровольческой армии капит. Муравьевым, Мойка, 20. Не были допрошены, обвинений никаких не предъявлено, хотя арестованы еще 14 июля.

Матрос Шульгин Иван ехал из Або в Воронежскую губ. в кратковременный отпуск, вез резолюции Балтийского флота о переходе власти и пр. Был арестован в Белоострове 7 июля "за резолюцию", обвинения никакого не предъявлено.

Панфилов Иван был арестован казаками на улице 9 июля — за что, неизвестно.

Вилистер Петр, писарь 2 Петергофской школы прапорщиков, меньшевик-интернационалист. Арестован ночью 8–9 июля юнкерами без ордера судебных властей. Никакого обвинения до сих пор не предъявлено; но совершенно ясно, что на Вилистера указали юнкерам реакционные офицеры школы, как на человека, ведущего вредную пропаганду. Арест сопровождался насилиями, так как Вилистер, член партии Церетели — Дана, отказался признать в юнкерах без ордера представителей твердой власти. Самочинные аресты «отменены», но самочинно арестованные сидят, а самочинно арестовавшие по-прежнему стоят на страже "революционного порядка".

Оскар Блюм (Ломов) арестован в июле в Архангельске по предписанию министра юстиции. Обвинения до сих пор не предъявлено.

Фомичев Федор ехал в отпуск, арестован в Белоострове пассажирами 7 июля за разговор по поводу наступления. Обвинения не предъявлено.

Пушкарев Василий и Дайлидович Иван, рабочие-путиловцы, вмешались на Английской наб. 9 июля в разговор по поводу заработка рабочих и выступления 4 июля. Чиновник утверждал, что рабочие получают 400, 500 и 700 руб. Пушкарев ответил: "А я вот получаю 150 руб. Если же вам завидно, то поступайте на завод и получайте хоть 1000". Дайлидович объяснил тут же нескольким солдатам, что путиловцев никто на выступление не призывал, а вышли они сами ввиду тяжелого материального положения и пр. Поговорив на эту тему, Пушкарев и Дайлидович пошли дальше, но их догнал какой-то шофер и передал караулу. Сидят они оба с 10 июля, допросов не было, числятся очевидно за таинственным шофером.

Лив Владимир, студент Моск. политехникума, арестован 25 июля, так как при нем оказался членский билет солдатского клуба «Правда». При аресте избит милиционером. Обвинения не предъявлено.

Конунников Федор, матрос с «Республики», был захвачен юнкерами 12 июля на Сампсониевской ул., так как шел рядом с матросом Петровым, у которого была в руках "Волна"^*. Обвинения никакого не предъявлено.

Овсеенко Владимир, он же Антонов^*, арестован 15 июля в Гельсингфорсе по подложному предписанию: в подлиннике предписания имя Антонова не значится. Числился за морским штабом, потом за гражданским прокурором, затем за разведкой морского штаба, потом за Гельсингфорсской разведкой; когда же и та отреклась, то вновь за морским штабом и наконец за разведкой этого штаба. Допрошен ни разу не был, обвинение не предъявлено. После заявления министру юстиции об обстоятельствах этого ареста и заточения, с воскресенья, 6 августа, объявил голодовку.

Таковы образцы работы республиканской юстиции, которые относятся все ко второму корпусу «Крестов». А есть еще первый корпус, и есть целый ряд других мест заключения. Министр юстиции г. Зарудный^* не может, разумеется, вмешаться, так как он слишком "уважает независимость суда и судей и не согласен оказывать на них давление". Но где та инстанция, которая может и согласна вмешаться в пользу рабочих и солдат, арестованных неизвестным шофером или мывшимися в бане драгунами? Где та инструкция, которая согласна оказать «давление» на тех джентльменов "революционного порядка", которые подделывают ордера об арестах?

А между тем вмешательство необходимо и притом неотложное, так как в тюрьме создается атмосфера, в которой неизбежны всякие конфликты и осложнения.