Том 3

— Позволь мне остаться тут с тобою. Я тоже хочу все знать. Если грозит беда и враг наступает, хочет захватить наш город, то жены русские станут на защиту рядом со своими мужьями и вместе будут биться за родной дом. Русская земля — моя святая родина! Успокойся, князь Данила! — Она подошла к мужу и прижалась к его плечу.

Князь Данила наконец уже более спокойно обратился к тысяцкому:

— Скажи мне, воевода Дмитро: верно ли, что столь неминуемо беда грозит Киеву?

— На Киев несется волчьим скоком, не делая передышки, сам татарский царь Батыга, со всем своим несметным войском.

Княгиня схватилась за голову, потом, овладев собой, выпрямилась и сказала:

— Княже Данило! Отчего же ты не сядешь за стол? Отчего не посадишь рядом воеводу Дмитро и не пригласишь собравшихся присесть поближе, чтобы спокойно выслушать, что нам расскажет преславный воевода?

Князь сел за стол в красном углу. С одной стороны поместилась княгиня Анна, с другой — тысяцкий. Бояре и остальные именитые киевляне уселись на скамьях вдоль гридницы. Полные тревоги, они тихо переговаривались:

— А можно ли ждать добра и какой-либо подмоги от королей ляшского и угорского? Да и станут ли они плечом к плечу вместе с нами биться против татар?

— Вот за этим-то я и спешу к королю Беле, — пояснил князь. — Ведь если мы будем бороться с татарами вразбивку, они по очереди смогут легче одолеть нас, чем если бы мы стали против них одной стеной.

— А что же делать нам в Киеве? — спросил, нахмурясь, один из бояр. — Пока придут сюда угры и ляхи, нам придется выдержать первый, а может быть, и последний, татарский натиск.

— Продержаться до моего возвращения с подмогой и слушаться во всем воеводу Дмитро, которого я оставляю здесь вместо себя. Стены у Киева крепкие, врагу их не одолеть. Держитесь изо всех сил, отбивайте ворогов. Разбойники будут напирать на все ворота, а вы бросайте со стен на них камни, лейте горячую смолу, не давайте прорваться в город. Ведь Киев опоясан надежными стенами. Они оберегут его, и татары нас не одолеют. А мы у них милости не попросим: постоят и уйдут.

— Это мы и сами знаем и сделаем как надо. Только ведь татары напористые и будут лезть, пока не одолеют стен. У хана Батыги, говорят, воинов без числа, и он их жалеть не станет.

— А если татары проломают где-нибудь стену и хлынут туда, в пролом?

Князь Данила сказал:

— Я оставляю за главного начальника воеводу Дмитро. Он меня заменит. Как воин многоопытный, он сумеет наладить защиту Киева. А сейчас я тороплюсь скорее к королю угорскому Беле, чтобы заставить его спешно выступить на помощь Киеву со всеми своими войсками и половецкими конниками хана Котяна.

Он обернулся к боярам:

— Теперь я должен покинуть вас. Кони ждут. Ступай собираться, Анна.

Княгиня, закрыв лицо руками, прошептала:

— Боже, какое страшное время настало!

Князь Данила обнял безмолвно стоявшего воеводу Дмитро, поцеловал его, но тот оставался неподвижным и сумрачным.

— Вернется ли? — говорили бояре. — Дорога дальняя.

Со двора послышались крики:

— По коням! В дорогу! Вперед!

Все бывшие в гриднице замолкли и, точно обессиленные, снова опустились на скамьи.

Дмитро стоял у окна и видел, как Данила и его дружинники садились на коней и один за другим выезжали из ворот.

Он повернулся к сидевшим и тихо сказал:

— Не оставим мы Киева без защиты, хотя бы нам пришлось на стенах города сложить свои головы.

— Верно! Верно! — раздались голоса. — Мы Киева родного не покинем, будем биться до смерти за его святыни.

— Здесь под нами священная дедовская земля, политая русской кровью. Кто только не приходил к Киеву, не бился под его стенами! Наши отцы и деды кровь свою проливали, чтобы отстоять мать городов русских, могилы наших прадедов.

После длительного совещания собравшиеся разошлись, дав клятву не отступать перед врагом и, если будет нужно, отдать свою жизнь для защиты родной земли.

Глава третья ПОСЛЕДНЕЕ ВЕЧЕ КИЕВА

…Да ведают потомки православных

Земли родной минувшую судьбу.

А.С.Пушкин

Ранним утром в конце ноября этого страшного года стал тревожно звонить вечевой колокол. Он звонил часто, упорно, настойчиво, своим зовом поднимая сонных киевлян, призывая идти не мешкая «постоять вече» на площади перед собором св. Софии, послушать и решить неотложные дела. Все почувствовали в этом частом звоне, что вече будет необычное. Все узнали чистый беспокойный звон вечевого колокола, слегка надтреснутого, и сразу отличали его от равномерного звона других благозвучных колоколов киевских церквей.

Вадим в это утро, как всегда, уже побывал в своей иконописной мастерской. Накануне наставник строго ему наказывал:

— Списывать образ надо точно, без самочинных вольностей, от которых расшатывается древлее благочестие!

Поэтому Вадим старательно всматривался в икону сурового праведника греческого письма и старательно воспроизводил каждую морщинку, «нарубал» каждую прядь волос, каждую складку одежды великомученика Власия.