Том 3

…О моих любимых русских писателях я, кажется, тебе уже рассказывал. Это и Короленко, и Глеб Успенский, и Куприн (очень хороший писатель!), и Бунин (этого я люблю, главным образом, как художника), и Горький — особенно ранние его рассказы, а также «Мать», пьесы — и Чехов, и Лесков. Не говоря уже о Л. Толстом, Щедрине, Пушкине, Гоголе, Герцене. Из советских писателей очень люблю Шолохова, Макаренко, Маяковского, Твардовского, Фадеева.

Ты не стесняйся, дорогой Биньянь, прямо пиши мне, какие книги, каких авторов, наших или иностранных, хотел бы от меня получить…

А хорошо ли ты знаком с французской литературой?

Вот где еще было много великих!.. И не забывай учиться у своего великого — у Лу Синя. Я очень люблю Лу Синя, как-то очень близко чувствую и понимаю его душу…

Н. И. Глушкову

19/III 1958

…На Ваши вопросы биографического порядка мне трудно ответить — вопросов много, и это надо написать целую повесть.

Я, между прочим, это и делаю сейчас. За лето напишу и сдам в печать листов 10 автобиографических писательских записок, нечто вроде «Золотой розы» Паустовского, но, конечно, все иначе. Другая у меня жизнь, другой путь в литературу, другое отношение к действительности и обязанности писателя…

Образование у меня — 5 классов таганрогского технического училища. Бросил учебу потому, что нечем было жить.

Валентину Овечкину

20/III 1958

…Откуда, от каких плохих критиков перенял ты эту дурацкую манеру не говорить ни да, ни нет, а отделываться отдельными замечаниями?.. Не знаю, как у тебя устроены глаза, но я, старый дурак, при всем том, что жизнь научила меня критически разбираться во всем и глубоко анализировать каждое явление, не хочу терять способности давать и общую оценку вещам…

25/III 1958

…Почитать высылаю тебе Мельникова-Печерского «В лесах». Великолепный русский писатель, большой мастер народной речи. Очень тонко придерживается грани, за которую если бы чуть-чуть перевалил — получилась бы стилизация…

Л. П. Делюсину

30/VI 1958

…Между прочим, интересный случай произошел с читательницами моих книг в области Пардубице, уезд Голице. Женщины приняли за существующий в натуре город Троицк, названный у меня в «Районных буднях», и послали по адресу: «Курская область, г. Троицк, женскому комитету» посылку, всякие подарки женщинам, письма и пр. Посылка там месяцы блуждала: нет такого города в Курской области, и женского комитета нет, но председатель женского комитета в Голице Мария Боровцова оказалась очень энергичной женщиной и добилась, что наш Главный почтамт предпринял розыски по следам «Районных будней». Догадались наконец спросить меня, какой я город имел в виду, когда писал очерки. В общем, я переадресовал посылку и письма на Льговский райком партии. Теперь и там организовали женский комитет. Подарки выставили в районном Доме культуры. Завязалась переписка, послали в ответ чехословацким колхозницам посылку, письма, возможно, даже поедут друг к другу в гости…

Валентину Овечкину

5/VI 1958

Я дней через 10, пожалуй, поеду с писательской делегацией в ГДР, на две недели. Там срочно выпускают второе издание моей книги — по требованию партийных организаций… В странах народной демократии эта книга все больше и больше читается в партийных кругах. Многие обкомы в Венгрии, Болгарии, Чехословакии проводят по ней читательские конференции. Это радует крепко.

…В ЦО ГДР была большая и очень крепкая статья о моей книге. Даже неловко пересказывать все те выражения, в которых меня хвалят…

13/VI 1959

…У меня мучительный пусковой период перед чем-то новым. Надо продолжать писать! Но сейчас мне несравнимо труднее, чем было, когда принимался за «Районные будни».

31/VIII 1958

…Послал тебе бандеролями две книжки: «Семь смертных грехов» и Ремарка «Три товарища». Какой огромный художник — Ремарк! Ты прочти и предисловие — умно и сердечно написано…

Л. И. Иванову

7/IX 1958

Дорогой Леонид Иванович.

Примите мой сердечный привет!

Знаю, что Вам сегодня очень тяжело. Разделяю Ваши возмущение подлейшей статьей безымянного автора… Вполне возможно, что… и другие газеты обрушатся на Вас — и за те очерки, что печатались в альманахе и «Новом мире». Будьте готовы к самому худшему. Но я знаю, что Вы человек крепкий, ударов в своей жизни вынесли немало, вынесете и этот.

Не знаю еще, не совсем обдумал, как, в какой форме и где я выступлю в Вашу защиту, но — выступлю. За Вас я буду драться, пока сам на ногах стою. В конце концов, эта драка не только за Вас, а вообще за право литературы мыслить. Пожалуй, об этой истории с Вами надо будет поговорить на съезде писателей. Вам самому неудобно, а мне — очень удобно.

Вы не делегат съезда писателей РСФСР?