Том 3

Не знаю, передавали ли тебе мое письмо (месяца два назад), в котором я просил вторую командировку в Сибирь. Ты не ответил, но командировку я получил, м. б., без тебя ее оформили. И хотя я предупреждал, чтобы денег не переводили, съезжу, мол, на свои, а потом рассчитаемся, — получил я и деньги, 160 р. И это оказалось лишним, потому что выехать в Сибирь мне не пришлось до сих пор, и теперь эти деньги числятся за мною, а тут конец года, в бухгалтерии всякие зачистки и т. п., и будет моя фамилия болтаться в списке должников. А тут я должник еще и по договору на новую вещь, который мне очень не хотелось тогда подписывать (в больницу ты мне его прислал). В общем, погряз я…

Ждал я, что ты, м. б., приедешь на русскую декаду — о многом хотелось и просто очень необходимо поговорить, — но когда узнал состав депутации, то понял, что ты не приедешь. Жаль. А может, теперь приехал бы, без всякой декады? Просто посмотреть здешние края. Хорошо было бы!.. Приглашаю тебя сюда, а у самого началась уже ностальгия. Но ты ведь если приедешь, то на короткое время, и тебе эта болезнь не угрожает, ты вернешься в Россию. Да, прав ты был. Тяжело здесь жить не аборигену. Не в климате, конечно, дело, жару перенести нетрудно, и насчет пожрать здесь лучше, чем на Курщине, а вот для души чего-то не хватает. Даже не чего-то, а многого.

Сейчас и у нас уже похолодало. Трижды снежок выпадал, но непрочный, ненастоящий. Ночью подмораживает, а днем, если выглянет солнце, хожу без пальто, хотя и снег еще лежит по тенистым закоулкам. А на базаре продают свежие арбузы и помидоры. Ерунда какая-то! И в сентябре, когда был у сына в горном лагере на Тянь-Шане, наблюдал в природе такие же несуразности: палатки засыпаны снегом, и тут же в ста метрах, на южных склонах, трава зеленая, как летом, грибы растут, дикая смородина поспевает, и можно, раздевшись до трусов и больше, загорать во все лопатки.

А у вас, вероятно, уже зима, такая, как положено? Снег? Эх!..

Из последней верстки больше всего понравилась повесть Залыгина, о чем я и написал автору, кстати, поздравив его с пятидесятилетием. Маленькая вещь, а мыслей много возбуждает, тема большая. Название только если бы он изменил, очень уж лобовое. А рассказ Гроссмана огорчил меня. Ни то ни се. Ни о чем.

Почему я до сих пор не съездил в Сибирь, по второй командировке? Ждал полного окончания уборки и полных итогов года, а потом заболел, болел долго, сейчас лечусь и до января уж не смогу тронуться из дому.

Очень нервничаю по поводу новой вещи, о которой объявлено в «Н. м.» на 1964 г. Подвигается она туго, не определилась до сих пор форма, и вообще неизвестно, что из всего этого получится.

Иногда, Саша, мне кажется, что писательству моему пришел конец. Что-то будто оборвалось в душе. Я не тот, каким был, другой человек, совсем другой, остатки человека. Писать-то надо кровью, а из меня она как бы вытекла вся.

И в размышлении о житейских вопросах — ведь доживать-то как-то надо, и жене какое-то обеспечение оставить, а резервам приходит конец, и никаких получек ниоткуда ни за что больше не предвидится — я уж подумываю: не начинать ли хлопотать о пенсии? Есть у нас в писательском Союзе пенсии? И как это все делается, кому и что надо писать? В июне 1964 г. мне будет 60 лет, возраст, кажется, подходящий? Что ты посоветуешь? Сыновей-то я уже вывел в люди, и младший уже инженер, зарабатывает деньги, но так или иначе ни мне, ни жене на их иждивение переходить не хотелось бы. В общем — невеселое житье.

Н. И. Глушкову

26/II 1964

…За Вашу рецензию на мой двухтомник — большое спасибо. Кстати, это пока единственный отклик в критике на выход двухтомника.

…Есть в Вашей статье неточность. Вы пишете: «целый ряд образов-персонажей, единодушно признанных в критике типическими, автор «Р. Б.» написал, по его собственному свидетельству, «почти с натуры». Это не так. Мое «свидетельство» — это был просто добросовестный «обман» читателя — для большего привлечения внимания. На самом деле «почти с натуры» у меня списан только один Долгушин. Но и тот поставлен в совершенно другие сюжетные ситуации, в «выдуманные», а не списанные с фактов.

Л. П. Делюсину

14/VI 1964

…Ребята обратили мое внимание на повесть Юрия Пиляра «Люди остаются людьми» в № 11 «Юности» за прошлый год и в нескольких номерах за этот год. Прочитал в больнице. Действительно, здорово. Рекомендую и тебе, если не читал. Особыми художествами повесть не блещет, но как документ о немецком плене и последующих мытарствах солдата — сильная вещь. Я немного знаю этого Пиляра, встречался с ним — славный парень.

А. Т. Твардовскому

7/VII 1964

Эх, Саша, какого человека и писателя потеряли! Как обухом по голове сегодня — сообщение в газетах о смерти Маршака.

Я не был так близок к нему, как ты, всего лишь несколько встреч коротких, но было в нем что-то удивительно привлекательное, человечное такое, и очень я его полюбил. Я уж не говорю о книгах. Чудесный поэт.