Том 3

Вторая линия — это линия коренного разрыва с партией кадетов. Ее проповедуют наша партия и интернационалисты из эсеров и меньшевиков. Ее защищал на совещании Каменев.

Первая линия ведет к утверждению власти империалистической буржуазии над народом. Ибо опыт коалиционного правительства показал, что коалиция с кадетами есть господство помещика над крестьянином, которому не дают земли, господство капиталиста над рабочим, которого обрекают на безработицу, господство меньшинства над большинством, которое отдают на съедение войне и разрухе, голоду и разорению.

Вторая линия ведет к утверждению власти народа над помещиками и капиталистами. Ибо порвать с партией кадетов — это именно и значит обеспечить землю крестьянам, контроль — рабочим, справедливый мир — трудящемуся большинству.

Первая линия выражает доверие существующему правительству, оставляя в его руках всю полноту власти.

Вторая — выражает ему недоверие, ратуя за переход власти в руки прямых представителей рабочих, крестьянских и солдатских Советов.

Есть люди, мечтающие о примирении этих двух непримиримых линий. Таков, например, Чернов, выступивший на совещании против кадетов, но за коалицию с капиталистами, если (!) капиталисты откажутся (!) от своих интересов. Внутренняя фальшь черновской “позиции” ясна сама собой, но дело здесь не в противоречивости позиции, а в том, что она контрабандой протаскивает церетелевский хлам о коалиции с партией кадетов.

Ибо она открывает путь Керенскому, “исходя из платформы совещания”, “пополнять” правительство разными Бурышкиными и Кишкиными, которые готовы подписать любую платформу для того, чтобы не проводить ее в жизнь.

Ибо она, эта самая фальшивая “позиция” облегчает Керенскому борьбу с Советами и Комитетами, давая ему в руки оружие в виде совещательного “предпарламента”.

“Линия” Чернова есть та же самая линия Церетели, но “хитро” замаскированная для того, чтобы уловить в сети “коалиции” кое-кого из простаков.

Есть основание предположить, что совещание пойдет по стопам Чернова.

Но совещание не есть последняя инстанция.

Обрисованные выше две линии выражают лишь то, что есть в жизни. А в жизни мы имеем не одну, а две власти: власть официальную, — Директорию, и власть неофициальную, — Советы и Комитеты.

Борьба между этими двумя властями, пока еще глухая и неосознанная, — вот характерная черта момента.

Совещание призвано, по-видимому, послужить той лишней гирей, которая решает вопрос о власти в пользу директории.

Но пусть знают гг. скрытые и явные соглашатели, что кто выступает за директорию, тот утверждает власть буржуазии, тот неминуемо вступает в конфликт с рабочими и солдатскими массами, тот должен выступить против Советов и Комитетов.

Гг. соглашатели не могут не знать, что последнее слово принадлежит революционным Комитетам и Советам.

“Рабочий Путь” № 12, 16 сентября 1917 г.

Передовая

Вся власть Советам!

Революция идет. Обстрелянная в июльские дни и “похороненная” на Московском совещании, она вновь подымает голову, ломая старые преграды, творя новую власть. Первая линия окопов контрреволюции взята. Вслед за Корниловым отступает Каледин. В огне борьбы оживают умершие было Советы. Они вновь становятся у руля, ведя революционные массы.

Вся власть Советам! — таков лозунг нового движения.

На борьбу с новым движением выступает правительство Керенского. Уже в первые дни корниловского восстания пригрозило оно роспуском революционных Комитетов, третируя борьбу с корниловщиной “самоуправством”. С тех пор борьба с Комитетами все усиливалась, переходя в последнее время в открытую войну.

Симферопольский Совет арестовывает соучастника корниловского заговора, небезызвестного Рябушинского. А правительство Керенского, в ответ на это, делает распоряжение о “принятии мер к освобождению Рябушинского и о привлечении лиц, подвергших его незаконному аресту, к ответственности” (“Речь”).

В Ташкенте вся власть переходит в руки Совета, причем старые власти смещаются. А правительство Керенского, в ответ на это, “принимает ряд мер, которые держатся пока в секрете, но которые должны будут самым отрезвляющим образом подействовать на зарвавшихся деятелей Ташкентского Совета рабочих и солдатских депутатов” (“Русские Ведомости”).

Советы требуют строгого и всестороннего расследования дела Корнилова и его сподвижников. А правительство Керенского, в ответ на это, “суживает следствие незначительным кругом лиц, не используя некоторых очень важных источников, которые дали бы возможность квалифицировать преступление Корнилова, как измену родине, а не только как мятеж” (доклад Шубникова, “Новая Жизнь”).

Советы требуют разрыва с буржуазией и в первую голову с кадетами. А правительство Керенского, в ответ на это, ведет переговоры с Кишкиными и Коноваловыми, приглашая их в правительство, провозглашая “независимость” правительства от Советов.

Вся власть империалистической буржуазии! — таков лозунг правительства Керенского.